Елена Федина - Завещание Малого Льва
— Единственное, что я могу… — сказал Леций с некоторым сомнением, — это пригласить ее самолично… раз уж этого всё равно не избежать. Надо было раньше догадаться, но я о ней как-то не подумал. Закрутился с этими львами.
— И львицами, — напомнила Скирни, — кстати, где твоя жена?
— Как где? — усмехнулся он, — наряжается.
— Ничего не случилось? Всё в порядке?
— Ну да, как обычно: пара истерик и бурное примирение. Что у нас еще может случиться?
Он сказал это с весьма довольным видом, но Скирни показалось, что от всего этого бурного семейного счастья он ужасно устал. Она тогда подумала, как ни кощунственно это было, что ему нужна другая женщина, более мягкая и терпеливая и уж, конечно, понимающая… но как раз в этот момент на белой лестнице показалась Ингерда Оорл в наряде Снежной Королевы. Два мальчика-теверга несли за ней шлейф ее сверкающего, совершенно бесподобного платья. Все просто оторопели, даже Мравия. Жена правителя была ослепительна!
Скирни изумилась, такого она никак не ожидала, беседуя с тетей утром и делая ей примочки, а потом поняла, что ее переполняет гордость, самая настоящая женская гордость, как будто это ей самой удалось затмить надменных золотых львиц. Что ж, какой-то вклад в эту неземную красоту она внесла тоже. На лице у правителя было полное восхищение. Тогда она подумала, что была не права, именно такую жену ему и надо. И не зря Ингерда так борется за свою внешность.
Леций подошел к своей королеве и торжественно повел ее по лестнице вниз. Вместе они смотрелись еще великолепней: он в серебристом, она в белом, оба сверкали. Скирни осталась одна в углу, так и не поняв: помнит он про Сию или уже забыл?
— Какова! — подошла к ней Алеста, — утром еще рыдала… потом в тренажерный зал пошла, она оттуда всегда бодрая выходит. Нет, я ее обожаю! У меня так никогда не получится, несчастных пять килограммов сбросить не могу. Нет у меня силы воли.
— А почему она рыдала?
— Как почему? В зеркало на себя посмотрела.
— Господи, Ал… неужели это может так расстраивать?
— Её — да. Она же всегда должна быть лучше всех.
— Великолепней — возможно. Ей это пока удается. Но лучше? По-моему, лучше Флоренсии Нейл никого не было и нет. Ну разве в красоте дело?
— Ну, конечно! — Алеста посмотрела на нее насмешливо, — и это заявляет жена самого красивого мужчины во вселенной!
— Глупости, — возразила Скирни, — при чем здесь красота… я его люблю совершенно не за это.
— Да неужели?
— Перестань, Ал… И почему вы вообще так говорите? Самый красивый мужчина во вселенной вовсе не Льюис.
— Да? А кто же тогда?
Скирни поняла, что краснеет.
— Леций, конечно.
— О-о-о… — Алеста округлила глаза и посмотрела с пониманием, — ну, ты не бойся, я никому не скажу.
— Чего ты не скажешь? — окончательно смутилась Скирни.
— Да я сама от него без ума! С самого детства! Он же бог! И это не мешает мне обожать Эдгара. Это ничего. Так бывает.
— Всё ты путаешь! Я просто сказала, что он самый красивый. И это не имеет никакого отношения к любви.
— Да? А что такое любовь, по-твоему?
— Любовь? По-моему, это и объяснять не нужно. Это или есть, или нет.
— Кстати о любви, — усмехнулась Алеста, — ты не знаешь, дорогая, где наши мужья? Почему мы с тобой одни на новогоднем балу? Где они, черт их подери?
— Воспитывают Ассоль, — объяснила Скирни, — точнее, Эдгар воспитывает, а Льюис его усмиряет. Боится, что тот может переусердствовать.
— Не зря боится. Несносная девица стала. С самого утра слонялась пьяная по дворцу. Я бы и сама ей всыпала, да, вроде, не моё дело. Без меня воспитателей хватает.
— Говорят, Аггерцед такой же был. И ничего. Очень даже все его любили.
— Не знаю. Лично я ее не люблю. Терпеть ее не могу, если честно. Как зайдет в мою комнату, у меня одно желание — чтобы она поскорей вышла. Раньше она еще ничего была, но чем дальше, тем хуже. Скорей бы замуж вышла что ли…
Полночь приближалась. Алеста закружилась с кем-то в танце, Скирни выпила предложенное роботом шампанское и продолжала тихонько сидеть в углу. Она быстро уставала от шумного веселья. А мысли всё время возвращались к Сии. Что еще взбредет в ее отчаянную голову? Кого она захочет обвинить в своих несчастьях и в своих преступлениях? И кто за всё заплатит? Неужели несчастный ребенок? Нет уж, только не это! Уж лучше они с Лецием за все ответят, раз они два самых больших дурака в галактике.
Леций, как оказалось, о ней не забыл.
— Ну что? — спросил он, подойдя — ты всё ждешь?
И не уточнил, кого: его ли, мужа ли… она просто чего-то ждала. Поэтому кивнула.
— Навестим пациентку?
— Прямо сейчас?
— Потом будет поздно.
— Если сейчас уже не поздно, дядя.
— Что ж, тогда давай поторопимся.
Он протянул к ней руки, чтобы она его обняла. Скирни — жена Прыгуна — прекрасно знала, что надо делать. Кроме Льюиса это не раз проделывал с ней Ольгерд и иногда — Кондор. Она только отметила, что Леций из них всех оказался самым деликатным. Он был настолько виртуозен, что даже не прижимал ее крепко, всё каким-то образом делала энергия, она приклеивала их друг к другу.
Через секунду они уже стояли в полутемном коридоре перед палатой Сии. С одной стороны были однотипные розоватые двери, с другой — почти черные, облепленные мокрым снегом окна. Весь медперсонал, включая уборщиц, праздновал земной Новый Год. Пахло лекарствами и буфетными пирожками. Старый одинокий фикус в закутке был оплетен мишурой и увешан игрушками. Кто-то прошаркал сзади спадающими тапочками и растворился в больничной тишине. После дворцового шума и блеска стало как-то не по себе.
— Тоска-то какая, — сказал Леций осматриваясь.
— Это ночью, — ответила Скирни, — днем тут довольно шумно.
— Как ты думаешь, она спит?
— Вряд ли. Сидит и обижается на всех.
— Это она умеет.
— Опять ты крайний, дядя. Сейчас все ее претензии достанутся тебе.
— Мне не привыкать.
Леций усмехнулся и разнял руки. Скирни ощутила себя в пустоте, в полной пустоте и одиночестве. Такое она и объяснить толком не могла, просто растерялась.
