Лидия Обухова - Лилит
- Лилит! - воскликнул он, беря ее за руку. - Дух двоих сильней, чем одного!
Это была простая формула ободрения: ведь он еще не знал, как поступить. Но Лилит поняла его иначе.
- Да, дух двоих силен, - подтвердила она, и в темноте стало видно, как диковато вспыхнули ее глаза. - Когда мужчина и женщина хотят друг друга, их нельзя разлучить. Мы уйдем из племени.
Решение осенило Лилит внезапно. Но в тот же миг словно все затвердело внутри нее - так она сделалась непреклонна!
У Одама же вначале захватило дух от одной этой святотатственной мысли; разве он когда-нибудь слышал, чтоб бросали племя по своей воле? Человек Табунды от рождения принадлежит племени, живет и умирает по его законам. Но рядом с Лилит он ощутил в себе исполинское мужество: даже такую страшную жертву готов он принести своей приязни!
- Хаг, мы уйдем, - сдавленно повторил он.
Они разобрали стенку шалаша, обращенную к лесу, и выскользнули наружу. Первые шаги проползли, подобно змеям, потом побежали пригнувшись, почти доставая руками до земли. Свет костра заметно отдалялся, звук праздничного барабана становился еле слышен. Вокруг них шумел лес, не переставая, как прибой о каменистый берег. Деревья - высохшие или пораженные молнией падали позади с тяжким грохотом; их ветви, цепляясь за соседние кроны, устрашающе трещали. В непроглядной темноте то и дело раздавался звериный вой со вскрикиванием, наполняя сердца тоской: человек не создан для ночи, он порождение дня! С темнотой ему надлежит укрываться в убежище.
И, однако, они бежали в лес, прочь от огня и защиты. Матерное, это был один из первых бунтов против того, что принято считать добродетелью. Добродетелью племени Табунда издревле было повиновение его обычаям: ведь именно они сплотили людей, помогли им уцелеть в борьбе с природой. Законы - для всех времен механизм необходимый, хотя и суровый. Но такими же необходимыми оказались впоследствии и вспышки неповиновения - черновые наброски будущих законов, более справедливых для новых людей.
Одам и Лилит пустились в ночной лес, полностью отрешившись от благоразумия; они поручили себя инстинкту. Разум не заменяет собою всего: когда он не может подсказать выхода, оставляя человека на краю гибели, тут-то и воскресает инстинкт с его последней отчаянной попыткой сделать невозможное.
Одам и Лилит бежали без остановки, не углубляясь в чащу, но и не выходя на открытое место. Рассвет застал их у подножия каменистой гряды. Деревья группами росли то на широких уступах, то по крутым скатам, и тогда казалось, что они стоят вниз головой.
Первые лучи солнца упали на обнаженные скалы: они сделались красно-бурого цвета. Белоснежная, почти четырехугольная гора, видимая с равнины у стойбища, главенствовала и здесь над дальним хребтом, только выдвигала другое свое исполинское плечо. Под его защитой долина маленькой реки блаженствовала в безветренной, почти тепличной атмосфере. Но едва поворот течения уводил ее из-под охранительных стен, почва становилась тощей и не производила ничего, кроме горьких трав да жидкой акации, а по откосам росли сухощавые кусты красноватого оттенка.
Даже не осмотревшись хорошенько, лишь найдя подобие крова, Лилит и Одам вздохнули с облегчением: появился приют, спасение от хищников, укрытие от непогоды. Они были голодны, но утомление пересилило: войдя в пещеру, сухую и без запаха зверя, они тотчас заснули, как дети, уткнувшись лицом друг в друга.
Синий день пламенел над ними; бесчисленные насекомые трещали и свиристели в травах, грелись на солнце непуганые ящерки, птицы и травоядные жили своей обычной дневной жизнью, но Лилит и Одам проснулись перед вечером лишь затем, чтоб оградить вход в пещеру частоколом.
Они напились из близкой реки, отыскав ее по влажности воздуха и жирным травам на берегу. Затем поспешно вернулись под защиту камней - наступали сумерки, самое опасное время: без оружия и без огня страшно сделать даже шаг!
Они были терпеливы к голоду, хотя прошло уже более суток с тех пор, как они что-то ели. Но оба снова молча легли на охапку свежей травы, застенчиво касаясь друг друга пальцами, За короткое время приключилось столь многое, что они не знали даже, как и о чем теперь говорить? Мечты их были бедны, но, когда они брались за руки или трогали друг друга плечами и коленями, через ощущение теплой кожи словно передавалось и движение их внутренних токов - сигнал дружелюбия, подкреплявший скудный язык слов.
Крупные звезды затеплились над частоколом. Все вокруг вновь наполнилось рычанием и фырканьем и звуками погони. Разыгрывалась обычная трагедийная ночь дикого леса - время страха, но не любви. Одам и Лилит замерли за убогой оградой. Так они провели несколько бессонных часов, чутко ловя ближние шорохи. Лишь перед рассветом внутреннее чувство подсказало им, что опасность миновала, они немедленно заснули, проспав почти до восхода солнца.
А утро принесло свои заботы. Надо было подумать об оружии и еде. Теперь они очутились совсем одни, без чьей-нибудь помощи и поддержки, как первые люди на Земле!
Земля переживала свое младенчество. Все три ее лика были еще гладки: плуг не прошелся по почве, оставляя первые морщины, киль корабля не взбороздил безмятежность вод, а винт самолета не пропорол воздух. Но радость поиска была одной из самых животворящих сил в человеке! Она создавала ощущение полноты бытия. Первый шаг вдохновлял на следующий.
Человек - бесстрашное, выносливое создание. Стихия борьбы за жизнь, бушевавшая вокруг него, была его родной стихией. Близость к простым законам - когда убивают ради пищи, а не из ненависти - формировала его ум, сметливый, но не коварный. Зверь не казался врагом, он был скорее собратом, который может в тяжелое время спасти от голода; а в сытое они расходились, не тронув друг друга. Первые тотемы могли появиться как порыв благодарности, а вовсе не из желания умилостивить страшные силы природы. Ведь люди по-своему хорошо знали тогда окружающий их мир. По следам животных они находили воду; подобно птицам, устраивали ночлег на деревьях. Мир разумных и неразумных существ не разграничивался еще так резко.
И люди уже тогда создали общество, которое представляется нам теперь примитивным и промелькнувшим так быстро, как искра в серой предрассветной мгле, а на самом деле оно обнимало эпоху в истории самую длительную. Ведь человечество, едва родившись, сделало свой первый шаг именно в коммунизм; тогда были заложены основы всех последующих установлении, возникла речь, пробились начатки культуры, появились первые приемы техники, медицины и искусства. И все это шло на пользу объединенному человечеству. Неважно, что оно было еще так малочисленно!
