Джеймс Чейз - Искатель. 1961-1991. Антология
Мег похолодела. Значит они замышляют какое-то преступление! Она была с Чаком уже два месяца, и хотя он часто болтал о воровстве, дальше разговоров дело не шло. Не шло, потому что свою роль сыграла она. Она всякий раз умоляла его не красть, хотя порой им здорово подводило желудки. И сейчас она поняла: Чак попал под влияние этого индейца! Тот своими россказнями толкает Чака к пропасти!
— Чак! — Она схватила его за руку. — Бежим отсюда, пока он не вернулся! Он же сдвинутый. Я вижу. Устроимся где-нибудь на работу. Пока ведь обходились. Я буду для тебя все делать… я…
— Да заткнись ты! — огрызнулся Чак. — Я еду с ним, так что давай мне концерт с рыданьями не закатывай. А на работу устраивайся сама… если нравится. Ты что, до конца жизни хочешь гнуться в три погибели на солнце, собирая эти чертовы апельсины? Тогда на здоровье — дорога открыта!
Мег поняла — Чака не сдвинешь. И тут же вся затряслась от отчаяния. Собирать апельсины? Либо это, либо домой! А дома… родители, завтрак, обед и ужин, опостылевшие занятия, утром подъем, потом на работу к отцу, там до одурения стучать на машинке, вечером баиньки, а с утра снова подъем и так до бесконечности.
— А тебе тоже дадут двадцать лет? — спросила она.
Чак смял сигарету.
— Конечно, если проколемся, только не проколемся мы, да и вообще мне это до лампы! Я хочу быстро взять большие деньги, и тут мы их возьмем! Пок говорит, что тебе он заплатит пять сотенных. Он считает, что ты за эту работу возьмешься, а я — что нет. Я ему сказал, что такие раскрутки не для тебя. — Он поскреб бороду. — У тебя для этого кишка тонка.
Перспектива разбогатеть оставила Мег равнодушной, но вот остаться одной… После двух месяцев с Чаком жизни без него она себе просто не мыслила.
— Что мне придется делать?
Чак отвернул голову, чтобы она не увидела в его глазах искры триумфа.
— Что скажут. Пойми, крошка, чем меньше обо всем будешь знать, тем безопаснее и для тебя, и для меня. Мы тебя берем при одном условии: ты беспрекословно выполняешь все распоряжения Пока, не задаешь никаких вопросов. Твоя доля — пятьсот долларов. Как только снимем пенку, мы с тобой сматываем удочки — и в Лос-Анжелес!
— Но, Чак, это нечестно! Как же так! Я даже не знаю, на что соглашаюсь! — Мег застучала стиснутыми кулачками по коленкам. — Сам говоришь, что я на двадцать лет могу загреметь в тюрьму, а в чем дело не рассказываешь… Так нечестно!
— Ты права, но таковы условия. — Чак поднялся на ноги. — Никто тебя, крошка, не неволит, можешь не соглашаться. У тебя еще есть время подумать. Мы с Поком снимаемся через полчаса. Так что ехать с нами или нет — решай сама.
Он был уверен — никуда не денется.
Он зашагал было прочь, но тут услышал:
— Чак!..
— Ну, что?
— А ты ему доверяешь?
— Я не доверяю никому, в том числе и тебе, — отрезал Чак. — И никогда не доверял, но знаю — тут можно здорово поживиться. И другое знаю: большой куш мы с ним сорвем быстро, а на остальное я чихал. На раздумье тебе полчаса. — Он внимательно посмотрел на нее. — И запомни, крошка, если ты уж с нами, значит с нами… назад хода нет… понимаешь? — С этими словами он ушел.
Мег долго сидела и смотрела на поблескивавшую воду канала. Пок наполнил ее душу страхом. От него исходило нечто зловещее, да и тронутый он. И если она сейчас скажет «нет» — Чак для нее потерян. Ну что ж, сказала она себе наконец, уж если станет совсем невмоготу, она всегда сможет наложить на себя руки. Если что ей по-настоящему и принадлежит, так это собственная жизнь. Единственное ее достояние. Глотаешь горсть таблеток, лезвием по кистям и привет… что угодно, лишь бы не остаться здесь без Чака, без гроша денег, совсем одной.
Она встала и пошла к бесхозному дому. Чак уже упаковал рюкзак и сидел на верхней ступеньке лестницы, во рту торчала сигарета. Он взглянул на нее, в табачном дыму его маленькие глазки будто чуть косили.
— Сейчас соберусь, — сказала она. — Я уеду с вами.
— Будешь делать все, что тебе скажут… без вопросов?
Она кивнула.
Ухмылка Чака вдруг превратилась в теплую и дружелюбную улыбку.
— Ну и отлично. Знаешь что?
— Что?
— Мне ведь терять тебя совсем неохота.
К горлу Мег подкатил ком, она едва не расплакалась. В жизни она не слышала ничего более приятного. Ее бледное, исхудавшее лицо засветилось, и Чак понял — он сказал именно то, что надо. Он встал, и она кинулась ему в объятия. Облапив Мег, Чак крепко притиснул ее к себе.
— Чак… Но ты уверен, что дело выгорит? — Ее бил озноб. — Мне страшно. Этот индеец… он же сдвинутый… Я чувствую.
— Положись на меня, крошка. Я с ним разберусь. Иди, пакуйся.
Через двадцать минут к ним на старом «бьюике» с откидной крышкой подрулил Пок Тохоло. Машина была слегка обшарпанная, но хромированные детали блестели, как новенькие. Неприметная машина: темно-синяя с темно-синим верхом, выцветшими сиденьями из красной кожи; в многотысячном потоке машин, что проносятся по шоссе 4, она, безусловно, не привлечет ничьего внимания.
Увидев, что Чак и Мег сидят на ступенях с рюкзаками, Пок понял: свою партию Чак разыграл как надо. Он вышел из машины и подошел к ним.
— Все в порядке? — спросил он, глядя на Мег.
Она кивнула, внутренне съежившись под взглядом его черных блестящих глаз.
Тогда он повернулся к Чаку.
— Первую остановку делаем в Фулфорде. Сбреешь бороду и пострижешься. В Парадиз-Сити мы должны выглядеть прилично — респектабельные люди приехали отдохнуть. И шмотки тебе придется постирать.
Чак недовольно поморщился. Своей бородой и патлами он гордился.
— Ладно, — согласился он, пожав плечами. — Как скажешь.
Подхватив два рюкзака, они с Поком пошли к машине.
Мег еще долгую минуту сидела, поджариваясь на солнце, но вот Пок завел двигатель, и она, беспомощно поведя плечами, забралась в машину.
Глава 2
Детектив первого класса Том Лепски решительным шагом вошел в комнату детективов полицейского управления Парадиз-Сити, поглядывая на окружающих свысока, будто в нем было десять футов роста. Только день назад он получил долгожданное повышение; для этого ему пришлось изрядно попотеть в чине детектива второго класса целых полтора года. И такое событие он конечно же не мог не отметить. Жене Кэрол он купил орхидею и повел ее в дорогой ресторан, там принял умеренную дозу спиртного, а завершился вечер и вовсе бесподобно: в постели Кэрол одарила его ласками, сравнимыми разве что с временами их медового месяца.
Лепски, высокий и поджарый, с холодными как сталь голубыми глазами, был честолюбивым и сметливым полицейским, хотя его мнение о своих достижениях не отличалось полной объективностью.