Альфред Ван Вогт - Варвар / The Barbarian
Этот второй день вторжения тянулся медленно. Постепенно начали прибывать большие корабли, полные солдат. К вечеру более тысячи человек сосредоточились вдоль дороги, ведущей к столице, и на берегу реки. Стремительно проносились аэрокрафты, над ними, в вышине, величественно кружили космические корабли, наземные патрули охраняли все подступы к поместью.
Дороги были фактически пустынными. Как сообщали пилоты разведывательных аэрокрафтов, основная масса беженцев из Линна еще находилась в пути. Ворота захваченного города оставались открытыми, пропуская все новые толпы спасавшихся бегством людей.
Перед наступлением темноты воздушные патрули доложили, что ворота города — одни за другими — были закрыты. Поток беженцев превратился в струйку, сочившуюся из затемненной громады города, небо очистилось от летательных аппаратов беглецов. Стало ясно, что люди, которые могли воспользоваться транспортными средствами, находятся уже далеко, на пути к другим городам, где они рассчитывали получить помощь друзей и родственников.
После полуночи добровольцы отправились выполнять свою опасную миссию. Располагая уже значительными силами, Клейн укрепил их группу сотней солдат регулярной армии, предоставив объединенному отряду космический корабль и десять аэрокрафтов. Он проследил за отправлением отряда, после чего поспешил принять участие в совете высших офицеров — тех, которые уже успели прибыть. Дюжина мужчин вскочила на ноги, когда он вошел. Офицеры приветствовали Клейна воинским салютом; их взгляды выражали почтение и доверие к Великому Правителю Империи.
На мгновение Клейн остановился на пороге. Он хотел быть спокойным, хотел начать с делового анализа фактов, трезвой оценки происходящего. Сильное волнение мешало ему; неожиданно пришло ощущение ужаса, нереальности случившегося. Пальцы его рук, скрытых под широким плащом, дрожали. Он почувствовал панический детский страх — такой же, как в юности, во время ужасных дней, когда его мутировавший организм боролся за жизнь.
Его лицо тряслось, глотать было трудно, на лбу выступила испарина. С огромным трудом Клейну удалось овладеть собой. Резким жестом он отдал салют и прошел во главу стола.
Клейн подождал, пока офицеры разместились; затем он предложил заслушать краткие отчеты об имеющихся в их распоряжении войсках. Он записывал цифры, сообщаемые каждым выступающим по своей провинции, и в конце подвел общий итог.
— В нашем распоряжении, — объявил он, — восемнадцать тысяч опытных солдат, шесть тысяч резервистов, около полумиллиона боеспособных граждан и практически неограниченные запасы вооружения.
— Ваша светлость, — сказал его друг Моркад, — Линнианская империя в обычном состоянии содержит армию в миллион человек. На Земле наибольшие силы размещались в окрестностях столицы, и они уничтожены. Около четырехсот тысяч солдат все еще находятся на Венере, и немногим более двухсот тысяч — на Марсе.
Клейн, мысленно просуммировав все данные, быстро сказал:
— Это не дает в итоге миллиона человек!
Моркад печально кивнул головой.
— В начале этого года армия на Земле была значительно сокращена. С завоеванием Венеры, казалось, все потенциальные враги Линна уничтожены; поэтому Великий Советник Тьюз счел это подходящим поводом для экономии. Более трехсот тысяч демобилизованных солдат посланы на Марс в качестве колонистов.
— Я понимаю… — прошептал Клейн. Кровь отхлынула от его лица, он чувствовал, что не способен встать на ноги и шевельнуть рукой.
Лидия тяжело поднялась из покойного кресла. Она понимала, какой старой и немощной должна казаться этим варварам, скалящим зубы во дворе дворца Линнов. Впрочем, производимое ею впечатление уже давно не вызывало у нее беспокойства — как и ее изображение в зеркале. Гораздо важнее было то, что Цинзар согласился ее принять и выслушать.
Старая женщина невесело усмехнулась. Она не слишком высоко ценила свою плоть, этот мешок из кожи, наполненный костями. Мысль, что она, возможно, идет на смерть, не слишком страшила ее. Впрочем, несмотря на возраст и свойственные ему немощи, Лидия не стремилась к забвению. Но Клейн просил о помощи… Невольно Лидия поразилась своей апатии — ее совершенно не беспокоило то, что уродом захвачена власть Правителя. Более того, в сложившейся ситуации это казалось вполне естественным. По определенным причинам она считала, что Клейн способен удержать и разумно использовать эту власть.
Лидия медленно шла по длинным коридорам и залам, в которых сверкали собранные многими поколениями сокровища семьи Линнов. Всюду были огромные, звероподобного вида мужчины, которые прилетели с далекой Европы и сокрушили Империю. Глядя на эти варварские орды, она готова была оправдать любые, самые безжалостные меры, направленные на их уничтожение. Как казалось разгневанной старой даме, эти люди являлись живым олицетворением хаоса, с которым она боролась всю свою жизнь.
Когда она вошла в тронный зал, черные мысли покинули ее, вытесненные любопытством. Она обвела помещение острым взглядом выцветших, но еще зорких глаз, отыскивая таинственного предводителя нашествия. На троне и около него никого не было. Несколько групп людей располагались, беседуя, в разных местах просторного зала. В одной из этих групп стоял высокий, стройный молодой мужчина, резко отличавшийся от остальных находившихся в зале людей. Они, обросшие волосами, с глазами, горящими от возбуждения, были похожи на диких зверей. Он был чисто выбрит и спокоен.
Он заметил Лидию и резким жестом прервал стоявшего рядом человека, который что-то говорил ему. Это короткое движение руки было таким властным и значительным, что в помещении мгновенно установилась тишина. Спустя минуту внимание полного людей зала было обращено только на него; варвары ожидали от своего вождя приказа — или разрешения продолжать беседу. Лидия также ждала, незаметно и быстро рассматривая его. Цинзар не отличался мужской красотой, но исходившая от него властная сила придавала значительность его наружности. Однако этого было недостаточно. Варварский мир был полон сильных людей, но силу Цинзара одухотворял ум. Хотя Лидия и ожидала встретить незаурядного человека, невольно она пришла в замешательство.
Его лицо не было ни грубым, ни жестоким; на нем скорее лежала печать интеллектуальности. Однако, это еще не объясняло, каким образом он стал абсолютным повелителем разнузданной орды.
Великий человек выступил вперед.
— Госпожа, — сказал он, — вы хотели видеть меня.
И тут Лидия поняла, в чем заключалась его сила. За всю свою долгую жизнь она никогда не слышала такого глубокого, звучного баритона, такого изумительного, покоряющего голоса. Стоило Цинзару заговорить, как он разительно изменился. Лидия вдруг почувствовала, что ее заключение о внешности этого человека было ошибочным. Он действительно не обладал обычной, ординарной красотой — он был божественно прекрасен.
