Эдгар Берроуз - За самой далекой звездой
В авиацию я не попал, зато попал в Трудовой Отряд — и уж потрудиться там пришлось, действительно, в поте лица. Меня поражало, каким образом жителям Орвиса удается так быстро ликвидировать последствия непрерывных бомбежек Капаров. Ответ на свой вопрос я получил в первый же день пребывания в Отряде. Тотчас же после того, как улетели последние бомбардировщики противника, мы выскочили на поверхность и, подобно рабочим муравьям, принялись за дело. Без преувеличения нас были тысячи. Впечатляло обилие всевозможной техники: грузовики, землекопалки и специальные приспособления для извлечения деревьев из земли.
Прежде всего мы засыпали воронки от бомб, отбирая те деревья, которые еще можно было спасти. Грузовики подвозили дерн, саженцы, выращенные под землей, — и в течение нескольких часов все следы вражеского налета были уничтожены.
Признаться, поначалу подобная деятельность показалась мне пустой тратой сил. Однако один из моих новых товарищей объяснил, в чем заключается важность и смысл нашей работы: во-первых, она позволяет поддерживать высокий моральный дух обитателей Униса, во-вторых, снижает моральный дух противника.
Неделя в Унисе состоит из десяти дней. Девять дней мы работали, а десятый являлся выходным. Если не было работы на поверхности, мы трудились под землей. Мне кажется, что за первый месяц пребывания в Трудовом Отряде я отработал столько, что обыкновенному человеку хватило бы на целую жизнь.
В мой третий выходной день, который пришелся как раз на конец первого месяца моей службы в Трудовом Отряде, Харкас Дан, тоже оказавшийся свободным в этот день, предложил совершить прогулку в горы. Он и Ямода пригласили компанию из двенадцати человек. Трое мужчин служили в Трудовом Отряде, еще трое — в авиации. Одна из девушек оказалась дочерью Эльянхая, который, как я уже говорил, по своему положению равен нашему президенту. Двое других были дочерьми членов Трудового Отряда. Среди нас находились также дочь армейского офицера, дочь президента университета и, наконец, сама Ямода. Страдания и лишения непрерывной войны укрепили единство нации и стерли классовые различия.
Орвис располагается на плато, плотно окруженном горами, ближайшие из которых находятся примерно в сотне миль от города. К ним-то мы и направились на подземном поезде. В этом месте расположена самая высокая вершина в окружающей Орвис гряде. Мы решили отправиться туда, потому что на востоке плато горы довольно низкие, а с западной стороны горную цепь разрывает широкий проход, и именно с востока и с запада обычно совершают свои налеты Капары.
Господи, как было здорово снова оказаться под солнцем и отдохнуть от напряженной работы! Здесь, действительно, было прекрасно: шумели горные реки, воздух был чист и свеж, а невдалеке виднелось небольшое озеро, в лесочке около которого мы и намеревались устроить пикник. Лесок мы облюбовали еще и потому, что в нем в случае необходимости можно было бы укрываться от неприятельских самолетов. Поскольку за годы войны жители Униса привыкли, оказываясь под открытым небом, первым делом искать на всякий случай подходящее укрытие, то за четыре поколения эта привычка стала их второй натурой.
Кто-то предложил искупаться перед едой.
— Я бы с удовольствием, — отозвался я. — Но у меня, к сожалению, ничего с собой нет.
— В каком смысле? — удивилась Ямода.
— Ну, я хотел сказать, что у меня нет купального костюма.
В ответ на мое заявление они дружно расхохотались.
— Не беспокойся, — сказал Харкас Дан. — Он на тебе. Ты в нем родился.
Прожив пару месяцев под землей, я потерял почти весь свой загар. Но даже и сейчас я казался довольно смуглым на фоне этих ослепительно белокожих людей, которые вот уже четыре поколения живут под землей, словно кроты. Да и моя темная шевелюра резко выделялась среди рыжих волос девушек и русых волос мужчин.
Освежившись в прохладной воде, мы сразу почувствовали, как у нас разыгрался аппетит. Подкрепившись, мы улеглись на траве, и мои новые друзья спели мне несколько своих любимых песен.
Время бежало быстро. Все очень удивились, когда один из нас вдруг вскочил и сказал, что нужно как можно быстрее уходить домой. Едва он успел закончить, как раздался выстрел и наш товарищ упал замертво.
Оружие в нашей компании имели только трое военных. Они быстро сориентировались в ситуации и, приказав нам лечь на землю, сами поползли в ту сторону, откуда раздался выстрел. Не успели они скрыться в кустах, как мы тотчас же услышали стрельбу. Больше терпеть у меня не было сил — лежи тут, как испуганный кролик, пока Харкас Дан с друзьями сражаются! И я отправился вслед за ними.
Я нашел своих товарищей в крайнем унынии. Примерно дюжина неприятельских солдат, надежно укрывшихся за выступом скалы, вела по ним огонь. Харкас Дан и его спутники спрятались в кустарнике, который, однако, не мог служить надежной защитой от пуль. Постоянно находясь начеку, они открывали огонь всякий раз, как только противник пытался выглянуть из укрытия. Наконец, один из неприятельских солдат слишком далеко высунулся из-за правого края скалы, за которым прятался. Грохнул выстрел. Мы были на таком близком расстоянии друг от друга, что я даже успел разглядеть зияющую рану у него во лбу, прежде чем он рухнул на землю. С той стороны, куда упало его тело, край выступа закрывали заросли кустарника и частые деревья. И у меня возник один хитрый план, к осуществлению которого я немедленно приступил.
Стараясь оставаться незамеченным, я осторожно пополз вправо. Густой кустарник надежно укрывал меня и, воспользовавшись этим, я вскоре оказался возле левого фланга противника. Словно змея, дюйм за дюймом, полз я между кустами. Наконец, я увидел тело убитого, а за ним — его товарищей, спрятавшихся за скалой. Все они были одеты в мрачную серую униформу, по виду напоминавшую комбинезон. Серые металлические шлемы почти полностью закрывали их головы, оставляя незащищенным только лицо. Через плечо и на поясе у них висели ремни с патронами, по пятнадцать штук в обойме. Я обратил внимание на болезненный, нездоровый цвет их лиц. Хотя, как я знал, они должны были бы быть молодыми людьми, выглядели они гораздо старше своих лет. Лица их были мрачны и угрюмы.
Такими оказались первые Капары, которых мне довелось увидеть. Впрочем, кое-что о них я уже знал из подробных рассказов Харкаса Дана и других.
Оружие убитого (а это оказался маленький пулемет) лежало сбоку от него, и обойма была почти полная. Я это видел совершенно отчетливо из своего укрытия. Проползя вперед еще дюйма два, я заметил, что один из Капаров повернулся и поглядел в мою сторону. Сначала мне показалось, что он обнаружил меня, но, присмотревшись, я понял, что он рассматривает своего убитого товарища. Затем он повернулся и сказал что-то остальным на совершенно непонятном мне языке, напоминающем повизгивание свиньи во время еды. В ответ ему кивнули, очевидно, в знак согласия, и, повернувшись, он направился прямо к убитому.
