Нил Эшер - Струд
Линкольн и Джулия стали приставать к Доусону, выклянчивая возможность хоть одним глазком взглянуть на то, чем занимаются он сам и его команда. Мне тоже было любопытно, когда Доусон стал рассказывать о неземных материалах, легких как полистирол и прочных как сталь, про чудо-микрорезак, способный нашинковать алмазы в капусту, о замечательных компьютерных наночипах, которые умеют самовосстанавливаться. Но вскоре мне стало уже настолько плохо, что без бакланского каркаса я бы точно лежал пластом на полу.
Наконец Доусон остановился перед высокими стойками с загнутыми верхушками, указывая на что-то невидимое, но подразумевающееся между ними. Когда я осознал, что речь идет об оберег-матрицах, мой интерес, естественно, обострился, но тут репортеры решили вступить в смертный бой за истину.
- Итак, можете ли вы с уверенностью подтвердить, что патуны всецело вам доверяют? - строгим голосом вопросила Джулия. - Или же они обращаются с вашими людьми как со струдами?
Тем временем я зачарованно глазел на эфемерное сияние между стоек. Сквозь сияние просвечивал другой конец лаборатории, где располагался, на мой взгляд, массивный стол с приборами, и когда этот стол зашевелился и собрался улизнуть… Наконец до меня дошло, что это патун с комплектом оборудования на спине.
- Как со струдами?.. - озадаченно переспросил Доусон после паузы.
- Да, это у них такие зверики, - влез в диалог Линкольн. - С интересными плотоядными привычками, которым патуны, как нам кажется, потворствуют.
Патун с приборами подошел к большому грузовому лифту. Я несколько раз вдохнул из ингалятора, даже не заметив, из какого именно, но вроде бы помогло. В моем воображении снова зазвучали утробные бурчания и стоны. Окружающая меня реальность стала утрачивать резкие очертания.
- Зверики? - повторил Доусон, уставившись на Линкольна так, словно вдруг обнаружил неизвестную доселе разновидность придурка.
- Видимо, тут у них подобное просто в порядке вещей, - заключила Джулия с торжеством. - Струдам постоянно скармливают людей, которые все равно уже на пороге смерти!
Доусон утомленно покачал головой и очень вежливо произнес:
- Мне было крайне любопытно ознакомиться с вашей точкой зрения по данному вопросу. Поэтому я разрешил вам посетить лабораторию. Спасибо за консультацию, она оказалась полезной. - Затем ученый муж повернулся ко мне и укоризненно сказал: - Друг мой, впрыгнуть в оберег-матрицу патуна - не самая удачная мысль на свете! Матрица могла отреагировать на вас не в пример больнее, чем струд.
Тут двери грузового лифта раздвинулись, и из кабины вывалился мой персональный монстр, лихорадочно мерцая и колыхаясь. Удачно миновав патуна-исследователя, он по странной извилистой траектории направился через всю лабораторию ко мне. Меня окружали массивные столы, какие-то приборы и аппараты, так что ближайший путь отступления пролегал вперед, а затем чуть влево - к обычным пассажирским лифтам. Я едва соображал и практически не воспринимал дальнейшие наставления Доусона. Видите ли, чтобы всегда быть сообразительным и отважным, в первую очередь требуется недурное здоровье, а когда костлявая тетка с косой поджидает за ближайшим углом, ситуация в корне иная.
А говорил мне Доусон между тем нижеследующее:
- Он вступил с вами в контакт, а вы его бросили. Как же так? Неужели вы не можете изменить свое отношение? Он вас любит, разве вы не понимаете?
Собравшись с силами, я рванулся вперед и вломился аккурат в невидимую паутину между стойками оберег-матрицы, которую изучал Доусон. Бакланский киберкаркас закоротил ее энергетические поля, и что-то почти живое внезапно присоединилось к моему разуму через гилст. Гигантские структуры связей, перемещений, реальности и виртуальности отобразились в виде исчисления формул… нет, я не способен подобрать адекватное описание!
Запаниковав, я был охвачен единственным желанием - смыться отсюда куда угодно, только бы как можно дальше от струда. Огромная схема Системной Базы вмиг услужливо высветилась вокруг меня, со всеми линиями, плоскостями, точками их пересечений. Инстинктивно я сплел узор и перенесся на стальную крышу Базы. Мой оберег удерживал вокруг меня воздух и сохранял тепло, но не отгораживал от суровой и прекрасной реальности, а скорее, усиливал восприятие. Я увидел, что Юпитер воистину гигант, но лишь по сравнению с другими планетами системы, что в вакууме звезды не дрожат, а светят четко и пронзительно, что их действительно обнимает далекий-далекий космос, где они некогда родились. Дыхание перехватило, в мозгу промелькнула другая схема линий… в растерянности я очутился в сердцевине плотной стаи парящих бакланов… их обереги отталкивали меня, никак не удавалось вырваться на свободу…
(Струд меня любит?!)
Резко выхваченный из этого коловращения, я растянулся на скользкой платформе и уперся взглядом в уже знакомого мне патуна-исследователя: тот был сосредоточен и непредставимым образом соединен с многочисленными машинами, направляя энергию созидания. Оберег-матрица позволила мне мельком увидеть итоги цивилизованного развития промышленности в течение полумиллиона с лишним лет. Патун проделал какие-то манипуляции, а затем мимолетно прикоснулся ко мне, и это легчайшее прикосновение перетряхнуло и упорядочило логические цепочки моего замутненного разума.
Что-то словно щелкнуло у меня в голове.
- Съе-ем тебя-а! Съе-ем тебя-а!
Все, что мне говорили обитатели Базы - абсолютная правда. Не было никаких трудностей перевода. Патунам просто нет нужды лгать. Я неуклюже сполз с платформы и вывалился из оберега. На миг сомнения всколыхнулись, едва не вынудив меня судорожно нырнуть назад, в безопасное поле матрицы.
Но мой струд уже приблизился и навис надо мной - потрепанный кроваво-красный занавес финала.
- Ешь, - согласился я.
Струд накатился волной, щелкая жалящими щупальцами. Боль оказалась милосердно краткой. Потом он навалился, судорожно сглотнул… и черный поток захлестнул меня под истерические вопли Джулии:
- Вы это сняли?.. Снимайте, черт возьми! Снимайте!
Через трое суток я проснулся на ромашковом лугу. Похудевшим на шесть кило, что вовсе не удивительно. Один из этих килограммов валялся вокруг меня в виде рассеянных кусков моего вспомогательного кибернетического каркаса. Неподалеку возвышался струд. Он заметно вырос. Струд радостно колебался и мерцал в искусственном солнечном свете: сильный, до отвала сытый раковыми клетками, которые он полюбил с первого взгляда и выгрыз из моего тела, как положено ему от природы. Земные рыбы-лоцманы тоже поедают паразитов, присосавшихся к их акуле-хозяйке, такой вот симбиоз.
