Алексей Калугин - Дело о картине неизвестного автора
Пройдя чуть более ста метров по улице, укрытой от солнца развесистыми кронами цветущих каштанов, на перекрестке я свернул налево. Улица, на которой я оказался, была еще более тихой и безлюдной. Медленно спускаясь под едва заметный уклон, ее брусчатая мостовая вела меня к берегу моря, поделенному на участки, принадлежащие частным лицам.
Виллу графа Витольди, знакомую по фотографиям, я узнал без труда. Своей архитектурой она заметно отличалась от всего, что можно было увидеть вокруг. Это было приземистое двухэтажное здание с плоской крышей, построенное по эскизам архитектора, предчувствовавшего или же гениально предугадавшего пришествие эпохи конструктивизма. Здание находилось в глубине сада, за которым, судя по его запущенному виду, не очень старательно ухаживали. Сад же окружала двухметровая ограда из металлических прутьев толщиною в два пальца, переплетенных тремя полосами шириною в ладонь. Через каждые полметра изгородь украшали выкованные из металла стилизованные щиты ромбической формы с причудливой виньеткой из переплетающихся ржаных колосьев и виноградных листьев по краю и оскаленной львиной мордой в центре.
В Департаменте меня снабдили подробнейшим планом как самой виллы с садом, так и прилегающего к ней участка пляжа. Но я всегда, прежде чем начать операцию, предпочитал лично удостовериться в том, что меня не ожидают никакие неприятные сюрпризы. В нашей работе всякое случается. Кто знает, быть может, именно сегодня утром граф решил сменить все замки в доме. Или нанял для охраны виллы пару частных детективов.
Включив универсальный сканер, встроенный в ручку портфеля, я не спеша обошел по периметру весь окружающий виллу забор. Заняло это у меня без малого час. Но зато теперь я располагал самой свежей информацией относительно дома, в который сегодня вечером мне предстояло проникнуть.
Агент, постоянно работающий на данном витке временной спирали, сообщил, что картина «Утро», обнаруженная в вещах, брошенных Мариным, пропала из дома графа Витольди ровно неделю назад. Я был уверен в том, что похитителем был не Марин, потому что главным правилом этого контрабандиста было не совершать никаких противоправных действий в прошлом, за которые в настоящем он мог получить дополнительный срок. Все то, что он доставлял из прошлого, Марин покупал или выменивал. Следовательно, и картину «Утро» он приобрел у кого-то из местных воришек.
Казалось бы, схема преступления ясна. В целом – да. Но два вопроса, на которые я так и не смог получить вразумительного ответа, заставляли меня не то чтобы серьезно нервничать, но испытывать некоторое внутреннее неудобство.
Трудно было поверить, что за неделю, истекшую со дня похищения картины, граф Витольди не заметил исчезновения одного из экспонатов своей коллекции. А если так, почему он до сих по не заявил об этом в полицию?
Допустим, у графа могли быть какие-то неизвестные нам причины молчать о пропаже. Допустим, в свое время он и сам приобрел картину не вполне законным путем. С определенной натяжкой эту версию можно было принять за объяснение странного молчания графа.
Все бы ничего, если бы не было второго вопроса: почему неизвестный похититель взял из коллекции графа только одну, да и то далеко не самую ценную картину? Как сообщил все тот же агент, преступник действовал аккуратно и не оставил после себя никаких следов. Следовательно, был не новичок. Если уж он влез в картинную галерею, значит, именно туда ему и нужно было попасть. Кроме картин, в галерее ничего ценного для вора не было. Выходит, похититель проник на виллу графа Витольди только за тем, чтобы унести картину. И не какую-нибудь, а именно «Утро», которая теперь лежала у меня в портфеле.
Вывод напрашивался сам собой – похититель действовал по наводке. Не могу сказать, сколько стоило заказное похищение картины во Франции в 1906 году, но полагаю, что сумма была далеко не символическая. Кому же могло прийти в голову платить за похищение картины, которая, по большому счету, не представляла собой никакой ценности?
Единственным разумным объяснением являлось то, что похититель по ошибке прихватил не ту картину.
Косвенным подтверждением этому служил и факт, что картина в конечном итоге оказалась у Марина. Видимо, заказчик отказался платить деньги, увидев добычу похитителя, и тот продал картину случайному покупателю. Но в таком случае следовало признать, что похититель был полным остолопом. А это, в свою очередь, совершенно противоречило тому, как ловко и аккуратно обстряпал он дельце.
Закончив обход виллы, я вернулся в ресторан «Александрия». Настало время обеда, и зал ресторана был почти полон. Но, сунув в руку метрдотелю пару симпатичных купюр, я тут же получил отдельный кабинет.
Обед, который я съел в ресторане, достоин отдельного описания. Я не стану этого делать вовсе не из недостатка мастерства, а лишь потому, что не хочу отваживать посетителей от собственного заведения. После описания всех прелестей французской кухни, каковой она была в начале XX века, все, что подается у нас на стол сегодня, покажется пресным и безвкусным.
Итак, завершив обед, который явился подлинным шедевром кулинарного искусства, я попросил официанта принести мне сигару, бутылку «Шабли» и пару местных газет. Получив все вышеназванное, я наградил его щедрыми чаевыми, после чего просьба не беспокоить меня была воспринята им с полным пониманием.
Поскольку я не курю, мне пришлось надеть на конец сигары насадку-имитатор. После этого я зажег сигару, положил ее в пепельницу и просто забыл о ней. Если бы кто-то случайно вошел в кабинет, мне достаточно было взять сигару в руку, чтобы создать видимость процесса курения. А вот в удовольствии попробовать вино я себе отказать не смог. Однако, отпив полбокала удивительно ароматного, немного терпкого, чуть-чуть приятно щекочущего кончик языка вина, я принялся за дело.
Достав из портфеля рабочий планшет с трехмерным изображением, я перегрузил в его память всю информацию, собранную сканером за время прогулки вокруг виллы графа Витольди. Изучив эти данные, я не обнаружил ничего принципиально нового по сравнению с тем, что сообщил агент. За истекшую неделю замки в доме не менялись. Никаких новых охранных систем установлено не было. Судя по всему, самой надежной охраной граф считал свору доберманов, которых на ночь выпускали в сад. Кстати, в связи с этим возникал еше один любопытный вопрос: почему сторожевые псы никак не отреагировали на появление похитителя?
Биодатчик указывал на то, что, помимо графа, в доме обреталось еще шесть человек. Если все они были из числа прислуги, то после восьми часов вечера их должно было остаться только трое.
