Роберт Янг - Эридан
Несмотря на отчужденность Дидри, Карпентер начал чувствовать себя добрым отцом семейства, отправившимся со своими детьми в зоопарк. И в какой зоопарк! Везде вокруг шныряли ящерицы, и они блестели на солнце почти всеми цветами. Анкилозавр уставился на проезжающего Сэма из камышей; этот большой бронированный динозавр не стал становиться Сэму поперек дороги. Орнитомим, напуганный приближением ящерохода и спрятавшийся за дерево, напомнил своим видом страуса. Парочка взрослых анатозавров, перекусывающих листвой, решила перекусить где-нибудь еще. Струтиомим, беззубый динозавр, даже больше похожий на страуса, чем орнитомим, со всех ног промчался через поляну. Змей и черепах было столько же, сколько и ящериц, а на деревьях сидели странные зубастые птицы.
Карпентер, помня о Тираннозавре рексе, постоянно был начеку — один из этих гигантских тероподов вполне мог прогуливаться неподалеку.
Внезапно на пути следования Сэма прогремел взрыв и появилась воронка. На лобовое стекло посыпались комья грязи. — Они обнаружили нас! — вскричал Скип.
Карпентер объехал воронку и бросил Сэма в более густые заросли леса. Он управлял одной рукой, держа свой бутерброд другой и зажав бутылку с рутбиром между колен. Торопливо расправившись с бутербродом и допив остатки рутбира, он положил бутылку на пол. Сбросив скорость Сэма, он посмотрел на часы — было 5:46 вечера. Стемнеть должно было еще не скоро. Он глянул на детей. Они позабыли о своих бутербродах и лимонаде и уставились сквозь выпуклое лобовое стекло Сэма на маленький кусочек неба, который виднелся сквозь листву. — Мне кажется, самое время от них улизнуть, как вы полагаете?
— Но как, мистер Карпентер? — спросил Скип. — Они могут заметить нас сквозь деревья, и если мы выберемся на равнину, они окружат Сэма воронками от взрывов и заставят вас отдать им Дидри и меня обратно.
— Мне кажется, вы подзабыли кое о чем важном, что я говорил вам насчет Сэма. Он может прыгать назад во времени.
Опасения Скипа рассеялись, и даже Дидри посмотрела на Карпентера. Карпентер ухмыльнулся. — Так что кончайте со своими бутербродами и не бойтесь.
Дидри что-то прошептала на ухо Скипу, затем Скип сказал: — Дидри говорит, что если мы прыгнем назад на пять дней, то тогда они нас ни за что не найдут, потому что в то время их здесь еще не будет.
— И вас двоих не будет тоже. Путешествуя по времени, мы вроде как взбираемся на дерево. Течение время сопровождается небольшими парадоксами, и если мы допустим один из них, он может стереть вас, ребята, с временной ветви, а заодно и меня, поскольку меня здесь также не будет. К тому же, — продолжил Карпентер, — прыжки в прошлое требуют много энергии, и если такая комбинированная машина времени, как Сэм, прыгнет назад гораздо дальше, чем на четыре дня, она сожжет свои батареи. Так что я думаю, нам лучше ограничиться одним часом.
Расчеты, связанные с прыжками в прошлое, увеличиваются, когда временная дистанция сокращается. Карпентер перевел Сэма на управление автопилотом и включил навигационные приборы. Лес оставался достаточно густым, и опасности быть замеченными похитителями не было. Он начал задавать арифметические головоломки компактному вычислителю Ллонка, встроенному в панель управления.
Скип нагнулся вперед, чтобы лучше видеть вычисления на экране компьютера. — Ваши цифры почти как наши, мистер Карпентер, — сказал он, глядя на появившиеся знаки. — Если это поможет делу, Дидри может сделать умножения вроде этих в уме, Дидри, сколько будет 828.464.280 умножить на 4.692.438.921?
— 3.887.518.032.130.241.880. — ответила Дидри.
— Я на всякий случай проверю. — сухо сказал Карпентер. Он коснулся маленькой кнопки, и на экране загорелись цифры: 3.887.518.032.130.241.880. Он уставился на них.
— Она же у нас гений по части математики, — пояснил Скип. — А я по части техники. Ученые из Королевской Академии Наук говорят, что для принца и принцессы странно быть гениями. Они говорят, что обычно члены Королевского Дома болваны, хотя, конечно, они не используют это слово. Бьюсь об заклад — они были в истерике от того, что нас похитили.
— Я полагаю, у ваших родителей истерика была куда больше.
— Пожалуй, что-то вроде этого. Если они не вернут нас с Дидри обратно, им придется где-то найти нового наследника, а это значит, что царствовать будут наши кузены, и это вовсе не понравится нашим родителям.
— Я не имел в виду истерику из-за новых наследников. Я имел в виду переживания из-за того, что вы, ребята, находитесь в опасности.
— Я не думаю, что они особенно переживают по этому поводу. Мы вроде как чужие для них. Мы даже живем в другой части дворца, а не в той, в которой живут они, и они видят нас только во время публичных выступлений или королевских свадеб, когда вся семья должна присутствовать.
— Послушай, — сказал Карпентер, — история, которую ты мне рассказал, и так весьма необычна, так уж не делай ее совсем сказочной. Почти каждый заботится о своих детях, даже короли и королевы.
— Может быть, на Земле будущего, но никак не на Марсе настоящем. В наше время на Марсе никто не заботится о своих детях. Наверное, для вас это звучит странно, потому что я не рассказывал о десентиментализации. Видите ли, каждый в Большом Марсе десентиментализирован с тринадцати лет. Это простая операция на мозге, которую может сделать почти каждый хирург. Много лет назад было установлено, что сентиментальность является основным дестабилизирующим фактором, и что без таких тонких и нежных эмоций, как любовь, привязанность или сострадание, все время мешавших людям, цивилизация может стать более стабильной. Как только человека десентиментализируют, он приобретает способность хладнокровно принимать разумные решения, всегда руководствуясь строгой логикой. Ненависть все еще изредка мешает людям, но, как правило, когда они десентиментализированы, они действуют с наибольшей возможной эффективностью и могут выбрать оптимальный путь достижения жизненного успеха и заработать много денег. Конечно, нашим с Дидри родителям не нужно думать, как преуспеть в жизни или заработать деньги, но у них такие же взгляды на жизнь, как и у остальных граждан Большого Марса. Как видите, они просто не могут сильно переживать из-за нас с Дэдри. Они беспокоятся из-за того, что нас нет, но они не могут испытывать эмоции.
Карпентер некоторое время смотрел на серьезное лицо Скипа и торжественный профиль Дидри. — Вот оно что. Ясно.
