Сергей Павлов - По черному следу
Фрэнк отшатнулся.
— Для чего этот слоеный пирог?
— Для кого, — поправил Вебер. — Собственно, для вас. По кусочку на всю вашу братию… Придет время — узнаешь.
Металлический визг повторился. Вебер продолжал смотреть вниз, но Фрэнк был убежден, что звук идет не из котлована. Визг этот послужил сигналом к зарождению лавины звуков — шорохов, скрежета, рокота, хруста… Бетонный монолит платформы дрогнул, мышцы Фрэнка рефлекторно напряглись — поблизости рухнуло и раскололось что-то очень тяжелое. Грохот обвала прокатился гулкими раскатами беспорядочного эха.
— Морозильники сбрасывают лед в соседний котлован, — сказал Вебер. — Следующий ваш полигон будет с красивым названием: «Ледовые грезы»…
Над гребнем стены, разделяющей котлованы, выросло облако снежной пыли.
Фрэнк промолчал.
— Пойдем. Становится прохладно.
Они пересекли платформу по диагонали, торопливо прошли мимо наклонных люков, заиндевелые крышки которых напоминали о близости морозильных камер, свернули в узкий коридор со стеклянным потолком — сквозь матовое стекло свободно проникал слепящий ртутно-белый свет. В конце коридора журчала, поскрипывая ступеньками, коричневая лента эскалатора. Вебер галантно посторонился, пропуская Фрэнка вперед.
Наверху было гораздо теплее. Коричневая лента вползла в просторный тамбур. В отличие от неуютных нижних помещений, где все дышало непостоянством театральных декораций, тамбур выглядел стационарно и благоустроенно. Ни одной кабинки в лифтовых стволах, однако, не было — стеклянные трапеции дверей светились чистым аквамарином.
— Нулевой этаж, — подсказал Вебер. — Отсюда вы начинаете полигон. Идем, покажу. — Вебер поднял руку. Повинуясь жесту, участок стены с мягким шелестом утонул в образовавшемся проеме.
Фрэнк почувствовал неудовольствие. Он устал, и все это начинало его раздражать. Вебер ускользнул в проем. Фрэнку больше ничего не оставалось, как последовать его примеру. Они вошли в помещение, примечательное, пожалуй, лишь голыми стенами.
— Узнаешь? — спросил Вебер.
— Нет, — ответил Фрэнк, наблюдая, как зарастает выход. Угроза Вебера все еще оставалась в силе, и надо было правильно оценить обстановку.
Фрэнк перевел взгляд на потолок. Понял, что находится в коридоре, через который сегодня утром выходил на полигон. В потолке темнело отверстие лифтового колодца — единственный вход сюда, известный участникам полигона — «реалигентам». В цилиндрической кабине они спускались в этот коридор по одному (реже — по двое) и, проверив снаряжение, уходили выполнять придуманные Вебером задания. Коридор вел их в неизвестность. Сейчас он никуда не вел, его перекрывала глухая стена. Утром этой стены не было.
— Кстати… — проговорил Вебер. — Давно хотел спросить, за каким дьяволом вы расстреливаете наши следящие телефотеры и телемониторы? Чем они вам мешают?
— Дыроглазы? — изобразив на лице любопытство, уточнил Фрэнк и подумал: «Значит, попал!..» — Откуда нам знать, что это телефотеры? Сам же привил нам «реакцию на опасность». Теперь недоволен?
— Брось врать — не умеешь, — проворчал Вебер. — Вижу я вашего брата насквозь. Зубы мне заговаривать!.. — Вебер рассеянно озирался. Словно бы чего-то ждал.
Фрэнк поглаживал в кармане рукоятку паллера и тоже ждал неизвестно чего и думал: «Кто кому тут заговаривает зубы?..»
Все произошло очень быстро. Фрэнк находился в состоянии готовности, но такого удара по нервам предвидеть не мог: откуда-то выскочил взъерошенный красно-черный клубок — пронзительный визг, хрюканье, осатанелый лай. Клубок шарахнулся под ноги. Вебер отпрыгнул. Фрэнк тоже отпрыгнул и выстрелил. Вместо выстрела — пневматический выхлоп. Воющий клубок промчался мимо, вычертил в воздухе красно-черный зигзаг и скрылся в отверстии колодца… Вой стих. В воздухе остался запах озона.
Вебер чуть ли не силой отобрал у Фрэнка паллер. Открыл тыльную часть ствола, выдвинул обойму фиксатора, прищурясь, заглянул в окошечко призмы.
— Удачный выстрел. Поздравляю.
— Не с чем, — тихо ответил Фрэнк. — Это случайно. Я стрелял наугад.
— Все в порядке. — Ударом ладони Вебер вогнал обойму на место, захлопнул казенник ствола. — Если ты способен метко отразить атаку раньше, чем успеваешь осмыслить ее, мои усилия не пропали даром.
— Не пропали. Сначала метко стреляем, потом смотрим в кого. А по какому поводу — это уже не имеет значения.
Вебер постоял, почесывая рукояткой паллера подбородок.
— Все в порядке, — повторил он. — Можешь себе философствовать сколько угодно, но стреляешь ты автоматически. И очень неплохо. Никто не посмеет назвать мою школу… Впрочем, тебя это мало касается, умник.
Он повернулся к стене:
— Джимми, сделай нам выход!
В стене образовалась темная щель. В бархатной темноте ничего не было видно, кроме горизонтального пунктира красных огней.
Вебер подтолкнул Фрэнка под локоть:
— Входи. Из вашей братии ты единственный, кто сможет похвастать, что был у меня в операторской. Да еще во время работы полигона.
Фрэнк это знал.
— Вот как, — пробормотал он. — От ваших щедрот, так сказать.
— Ну… если угодно. В качестве извинения за бассейн, где ты опасался встретить живых аллигаторов. Ведь опасался, а?
Фрэнк промолчал.
2. КОЛЛЕГИ
В операторской оказалось светлее, чем Фрэнк ожидал, — просто стены, пол, потолок помещения были покрыты черным светопоглощающим материалом. Блики от многоцветных экранов, табло сияли на рукоятках аппаратуры маленькими полумесяцами, создавая занятный геометрический узор, будто капли росы на узлах сплетения нитей невидимой паутины. В самом центре «паутины» перед широким экраном типа «Стереоспектр» маячила фигура очень высокого тощего человека. «Шест на ходулях», — окрестил его Фрэнк про себя.
Трое других операторов были заняты чем-то у малых экранов плоского типа, скрытых наполовину козырьками нарамников. Лица упрятаны под ажурные забрала мускулопультов, впечатление такое, будто к лицу человека присосалось металлическое насекомое величиной с паука-птицееда. Техника тонкая. Бровью повел — кто-то на полигоне в люк провалился, рот приоткрыл — мощный водоворот. Подмигнул — выстрел, поморгал — серия… Эффектным дополнением к забралам мускулопультов были розовые удлиненно-выпуклые крышки наушников — от висков к подбородкам. Ни дать ни взять огромный двусторонний флюс. Чутко слышу, ясно вижу, с тобой, простофиля, все, что угодно, сделать смогу… Нет, как бы там Вебер не возмущался, а потягаться с дыроглазами на равных — дело почтенное.
