Колин Уилсон - Крепость
Эта панорама нисколько не походила на окрестности соленого озера Теллам. Здесь гладь была глубокого синего цвета и простиралась в такую даль, что казалось, нет ей конца. Волны с шумом накатывались на берег, где поджидало три небольших судна.
Водяная пыль обдавала лица, словно дождь, накатывающие из необъятной дали соленые волны, увенчанные белыми султанами пены, зачаровывали – подобное трудно было себе и представить.
На песке лежали люди. По окрику верзилы все поспешно поднялись и застыли навытяжку. Когда из поросли показались пауки, люди разом опустились на одно колено, выражая своим видом полное повиновение. Затем великан гаркнул что-то неразборчивое, и все снова вытянулись, прижав руки к бокам.
Найл с удивлением обнаружил, что среди них есть и женщины – сильные, большегрудые, волосы еще длиннее, чем у матери. Они стояли уставясь перед собой, ветер трепал их кудри, отдельные пряди хлестали по щекам, но ни одна даже не попыталась убрать их. Даже когда Найл с Вайгом остановились напротив, никто и бровью не повел.
Совершенно незнакомому со строевой дисциплиной Найлу ритуал этот показался причудливым и странным: люди словно пытались притвориться камнями или деревьями.
Сразу бросалось в глаза, что все сложены не хуже здоровяка-распорядителя – такие же мускулистые руки и сильные бедра. А вот в лицах – пускай приятных и с изысканными чертами – недоставало того, что делает человека неповторимой индивидуальностью.
Женщины (их было три) все как одна красавицы: сильные, стройные, черты броские. До пояса, как и мужчины, они были обнажены, и Найл разглядывал женщин с нескрываемым восторгом, словно голодный – лакомство.
Распорядитель выкрикнул нечленораздельную команду (во всяком случае, Найл ее не понял). Мужчины и женщины, нарушив строй, начали стаскивать небольшие суда на воду, каждое из которых было метров пятнадцати в длину. Когда ладьи уже покачивались на плаву, к кромке берега осторожно приблизились пауки и боязливо остановились шагах в десяти от линии прибоя. Затем они сложили лапы, с боков к ним подступили по двое мужчин, подняли их и бережно понесли к ладьям, держа так, чтобы пауков не доставали волны. Следом за ними на ладьи забрались женщины, по одной на каждую. Найлу, Вайгу и Сайрис также велели раздеться. Сам Найл оказался на одном суденышке с вожаком и одним из его подручных.
Изящные ладьи эти были подобны тем, на которых в далекие времена бороздили северные моря викинги (об этом Найл, конечно, знать не мог). Борта из положенных внахлест досок, глубокий киль.
К середине судно расширялось, к носу снова сужалось, что придавало ему сходство с лебедем. В середине ладьи находился полотняный навес, под который поместили вожака. Его подручного посадили во что-то вроде корзины, расположенной возле кормы. Найл чувствовал, что обоим паукам очень неуютно: море – чуждая и враждебная стихия для насекомых.
Юношу приводило в восторг решительно все из того, что он видел на ладье. Людям, плавающим на таких судах постоянно, они казались тесными и неудобными; Найл же не переставал дивиться, что за руки построили этакий чудо-корабль.
Палубы здесь не было, равно как и места, где можно укрыться, помимо навеса. Поперек тянулись доски, а вдоль каждого борта – семь проемов для весел с уключинами. В середине, прямо на днище, лежали мачта, а также бочонки и канатные бухты.
Найлу велели устроиться в носовой части, сумку сунули ему на колени.
Так он и сидел, стараясь не привлекать внимания, всматривался и вслушивался во все, что происходит.
Мужчины сидели на поперечных досках к нему спиной, приноравливались к веслам. Женщина стояла на деревянном с ограждением помосте лицом к гребцам.
Один из мужчин начал отталкиваться от дна длинным шестом, пока ладья не отошла от берега метров на семь – дальше, чем два других судна. Затем, по команде женщины, гребцы одновременно подались вперед и налегли на весла. Женщина размеренно, нараспев задавала голосом темп, отбивая такт руками. Гребцы работали безукоризненно четко.
При виде волн, катящихся навстречу, Найл едва не задохнулся от восторга, и ему захотелось завопить от радости.
Гребли не все. Половина гребцов просто сидела на скамьях или прогуливалась по проходу, некоторые непринужденно беседовали друг с другом. Найл тоже привстал и выглянул за борт. Похоже, никто не имел ничего против. Вскипавшие за кормой буруны показались ему самым изумительным зрелищем на свете. Затем он внимательно прислушался к разговору гребцов и постепенно уяснил, что чужим их язык назвать нельзя. Говорили они явно на его родном языке, только слова произносили как-то странно, приходилось напрягаться, чтобы понять. И женщина выкликала команды как-то очень неразборчиво.
Вскоре Найл догадался, что эта женщина – главное лицо на борту. Все мужчины относились к ней с почтением, если не с подобострастием. Вполне понятно – такая рослая, шелковистые волосы, зубы ровные, белые. Но, пожалуй, дело было не только в ее красоте.
Примерно через полчаса она поманила одного из мужчин и велела занять ее место на возвышении. Тот встал на одно колено, приложился губами к руке женщины и не поднялся на ноги до тех пор, пока она не сошла вниз.
Когда она проходила, моряки спешили уступить ей дорогу. Стоило ей щелкнуть пальцами, как один из них тут же почтительно подал кожаное одеяние, которое она накинула на плечи. Ветер становился ощутимо холоднее. Через какое-то время женщина приблизилась к Найлу и скользнула по нему взглядом, в котором читались и любопытство, и холодная усмешка. Прочесть ее мысли было не сложно: «С этого немного будет проку». Что-то в ее насмешливом взгляде напомнило юноше Мерлью, и ему стало горько и обидно.
Пауки совершенно раскисли и полностью вверили свою участь людям, о чем женщина, похоже, догадывалась. Хозяйкой на этом судне была она, а не насекомые. Задержав внимание на забившемся под навес вожаке, Найл удивился беспросветности его страха и тоскливого смятения. Бедолаге казалось, что его безудержно несет на какой-то утлой скорлупке по совершенно неподвластной ему стихии. При каждом грузном взлете и падении ладьи насекомое испытывало приступ тошноты. Оно могло думать только об одном: скорей бы очутиться снова на суше.
По истечении примерно двух часов вахту приняла свежая смена гребцов. Те, кто уже отработал свое, падали на доски центрального прохода в полном изнеможении. От них, словно теплые волны, исходило ощущение расслабленности и покоя.
Ближе к полудню ветер утих, затем сменился на юго-восточный. Женщина выкрикнула очередную команду. Дремавшие на солнце моряки вскочили на ноги и водрузили мачту, проворно вставив ее в углубление, сделанное из полого древесного ствола. Затем подняли треугольный парус. Ладья шла в строго заданном направлении, хотя ветер дул совсем с другой стороны. Найл зачарованно наблюдал за подвижным брусом, помогавшим парусу двигаться по окружности, захватывая ветер под нужным углом. Юноше вполне по силам было вчитываться в умы занятых делом моряков, и он понимал, кто из них что делает.
