Елена Хаецкая - Космическая тетушка
– Вся сумма по контракту выплачена?
– Э… – выдавил бригадир.
– Дайте.
Бугго выхватила лист из его руки, проглядела, поставила подпись.
– Идите.
– Что?
– Вон! – произнесла она почти доброжелательно и повернулась к бригадиру спиной. Караца смотрел на нее странно. – Я правильно поняла – мы можем отправляться? – спросила его Бугго.
– Да, – хмуро сказал Караца.
Бугго бодренько полезла по трапу. Хугебурка и Караца смотрели, как виляет ее тесная форменная юбка. Караца вдруг плюнул и стал подниматься следом.
Внутри «Ласточка» выглядела так же неказисто, как и снаружи. Почти все свободное пространство, превращенное в грузовые отсеки, было забито бревнами и контейнерами. Кроме леса, везли еще частную почту. Ящики громоздились даже в пустующих каютах, где прежде размещались фотонщики и специалисты по торпедам.
Кают-компания представляла собою узкое, как шланг, помещение. Там прочно застоялся запах казенной пищи. С одной стороны имелись четыре иллюминатора, причем два из них были глухо закрыты стальными листами. Под иллюминаторами разместились столы: один офицерский и два для команды. В три ряда горели в потолке лампы, половина из которых вышла из строя и густо запылилась.
Для Бугго предназначалась крошечная каморка, где ничего, кроме узкого жесткого ложа и компьютера, вмонтированного в стену, не было. Под ложем Бугго обнаружила маленький рундук, а в нем – початую бутыль дрянной зляги, колоду мятых игральных кругляшей, иссохшие мужские носки и почти новый мини-тренажер для разработки пальцев рук. Бугго выбросила все эти предметы в мусоросборник и заменила их своими вещами, а потом улеглась и уставилась в близкий потолок.
Им предстояло лететь на Лагиди – это шесть суток. Выгрузить там лес и часть почты. Начальника космопорта «Лагиди-6» зовут господин Мондескар, его подпись должна стоять на контракте. Электронных документов не подписывать, только бумажные, иначе страховая компания откажется иметь с ними дело. В порту «Лагиди-6» взять восемь тонн сахарной свеклы. Получить подтверждение готовности груза на третьи сутки полета.
Бугго подняла руку к устройству внутренней связи и вызвала Хугебурку.
– Объявляйте вылет. Встретимся в рубке.
В рубке было так же темно и тесно, как и везде на корабле. Перед бортовым компьютером втиснулся топчанчик, настолько здесь неуместный, что не сразу воспринимался сознанием. Это была старенькая дачная мебель из дешевого, но очень прочного пластика, с сиденьем, обтянутым пестренькой тканью и набитым синтетической ватой.
Двое курсантов стояли возле топчанчика боком, заслоняя сидящего на нем, и скучно моргали. Голос, который был Бугго уже знаком, говорил так монотонно, что тянуло в сон:
– Еще раз повторяю. Курс на Лагиди. Чему равно угловое расстояние? Господин Халинц, у вас чешется мозг?
Один из курсантов вынул палец из уха и сказал:
– Угловое расстояние равно семи, господин старший помощник капитана.
– Семи чего? – осведомился Хугебурка. И, не дождавшись ответа, прибавил, зевая: – Вероятно, семи столовским пудингам. Убирайтесь к черту.
Курсанты молча удалились. Они двигались так синхронно, что Бугго заподозрила в них андроидов. Заметив теперь капитана, Хугебурка поднялся с диванчика и быстро отсалютовал. Бугго кивнула в ответ.
– Они настоящие? – спросила она, кивая на дверь, за которой скрылись две спины.
– Разумеется, госпожа капитан. Только неподдельные люди бывают так тупы.
– Мы что, должны их обучать? – поинтересовалась Бугго.
– Это предполагается. Их направляют в реальные рейсы для того, чтобы они набирались опыта.
Бугго вздохнула:
– А вот нас не направляли.
Старший помощник уныло глядел на своего капитана. Ему было трудно стоять, и он чувствовал себя ужасно старым.
Бугго сверкнула глазами:
– А давайте их тиранить!
– Что? – растерялся Хугебурка.
– Будем гонять их в столовую – пусть подают нам кофе в постель… Ставить на вахту – охранять бревна! И чуть что – мыть кают-компанию зубной щеткой! Вообще разведем страшный террор… Давайте?
Хугебурка провел ладонями по лицу, зарылся пальцами в волосы. Он чувствовал, что его тормошат, вытряхивают из оцепенения, в которое он погрузился много лет назад, и сам не понимал, нравится ему это или нет. Поглядев на Бугго, он вдруг ухмыльнулся и сразу стал хищным.
– И непременно заведем гауптвахту, – сказал он мечтательно. – Это будет так негуманно! Так нетолерантно!
Бугго прищурилась.
– А теперь покажите мне, как прокладывать курс на Лагиди.
* * *Не счесть, сколько раз Бугго переживала впоследствии взлет с планеты, но так никогда и не притупилось чувство почти экстатического восторга, которое вспыхивает в тот миг, когда корабль отрывается от почвы, и картинка за иллюминатором стремительно меняет проекцию: только что виделось сбоку, и вот уже здания, деревья и люди – внизу, сперва в стереометрии, а затем и в геометрии. Еще секунда – и все затягивает дымкой, а потом почти сразу возникает живая чернота, полная летучих звезд.
«Ласточка», кряхтя, тащила бревна и почту сквозь пространство, где грезили и бились страстью сотни миров, и сама являла собой малый осмысленный мирок.
Бугго заставила нерадивых курсантов починить и вымыть светильники в кают-компании, и когда это было сделано, выявилась накопившаяся за десятки рейсов грязь. Хугебурка хмуро маячил за левым плечом капитана, пока та, в рабочем комбинезоне (юбка со злополучным пятном от пирожка закисала в пятновыводителе), тускло поблескивая капитанскими нашивками, расхаживала по кают-компании перед строем курсантов. Пассалакава, скрываясь, гремел кастрюлей, которую ему было велено вычистить.
– Господа! – разглагольствовала Бугго. – Вчера перед сном я перечитывала увлекательный устав торгового флота и обнаружила там пункт о допустимости и даже рекомендованности телесных наказаний для младшего состава.
– Не может быть! – вырвалось у одного из курсантов. Это был невысокий, худенький паренек из числа зубрил с плохой памятью, как на глазок определила Бугго. Сама она презирала эту породу, поскольку памятью обладала отменной, и если бы не лень…
– Ваше имя, господин курсант? – обратилась к нему капитан.
Хугебурка тотчас устремил на беднягу змеиный взор.
– Амикета, госпожа капитан, – отрапортовал паренек.
– Угу, – молвила Бугго. – К вашему сожалению, это правда. Пункт о телесных наказаниях был внесен в устав во времена Дикой Торговли, когда правительства пытались найти общий язык и хоть как-то упорядочить обмен товарами. С тех пор не поступило ни одного официального ходатайства о его отмене. Полагаю, господа, о нем попросту забыли. Но это означает также, что вас могут высечь или посадить на хлеб и воду до окончания рейса без всяких последствий для меня. Прошу это учитывать, когда будете оттирать всю здешнюю грязь. А вы, господин Амикета, следуйте за мной.
