Дмитрий Колосов - То самое копье
— Почему именно оно?
— Человек, о котором идет речь, был обожествлен миллионами людей, превратившись в одного из самых могущественных иррациональных идолов, каких только знала история. Вера в него существовала более двух с половиной тысячелетий, пока сознание человека окончательно не пошло по рациональному пути. Но раз человек был обожествлен, он волею миллионов превратился в лептонный фетиш, наделенный колоссальной энергией. Подобная участь постигла и копье, которым ему пронзили грудь и которое закономерно тоже превратилось в фетиш, лишь немногим менее могущественный. Это теория, как ее представляет Арктур. Если следовать его логике, обладатель копья сможет проникнуть в лептонное поле и использовать его мощь через преобразователь. Энергия, порожденная слепой волей миллионов людей, столь велика, что с ее помощью можно сделать что угодно, в том числе и осуществить дисперсию временных спиралей. Именно потому Арктур и удрал в Отражение. В абсолютном нет источников энергии, соизмеримых с тем, что предоставляет лептонная сфера.
— А чтобы проникнуть в нее, нужно сначала очутиться в Отражении?
— Да. Если опять же следовать теории Арктура, в настоящее время лептонная сфера пассивна, так как воля людей не направлена на тот или иной иррациональный объект поклонения, а значит, нет условий для возникновения лептонных фетишей, следовательно, Арктур не может использовать энергию лептонной сферы. — Сурт немного помолчал и зачем-то прибавил: — Если Арктур сумеет завладеть копьем, нас не станет. По крайней мере, в том виде, в каком мы существуем сейчас.
— Грустно, — отозвалась Шева, впрочем без должной грусти. — Это означает, что я должна отправляться в путь?
— Да. Ты, как никто другой, знаешь Арктура. У тебя больше шансов остановить его.
— Сколько у меня времени на подготовку?
— Мы сможем следить за перемещениями Арктура еще… — Сурт бросил взгляд на наручные часы, — около трех с половиной часов.
Не много, но Шеве приходилось собираться и быстрее.
— Тогда поспешим. Мне нужен дежурный набор средств плюс миниатюрный плазмомет и запасной телепортатор.
— Все будет! — Явно обрадованный тем, что Шева без колебаний взялась за дело, Сурт живо поднялся из кресла.
— Постой. Еще мне нужна полная информация об Арктуре, включая ту, к которой я прежде не имела доступа.
Сурт замер и с подозрением посмотрел на девушку.
— Зачем тебе это? Ты ведь знаешь его как свои пять пальцев!
— Я должна знать Арктура лучше, чем он сам знает себя! — веско сказала Шева. — И поспеши, если не хочешь, чтобы мы проиграли. Не думаю, что у нас есть три часа. Арктур скор на решения.
Сурт задумался, но лишь на мгновение.
— Хорошо, — сказал он с видимой неохотой. — Ты получишь то, о чем просишь…
4В жизни Арктур был куда интересней, чем на выхолощенной проекции сферомонитора, хотя и здесь он был очень недурен собой.
У него было привлекательное лицо. Речь, естественно, идет о настоящем лице, а не о масках-трансформерах, которые Арктур использовал очень часто и с редким мастерством. У Арктура, каким его родила мать, были высокий лоб, твердые скулы и скупая, свидетельствующая об уверенности в себе улыбка. Глаза отливали сталью. Шева хорошо помнила, что ей до беспамятства нравились эти глаза. Арктур был довольно высок и потому, маскируясь, обычно трансформировал себе рост до среднего. Этот промах в числе немногих других помог Шеве в конце концов вычислить Арктура.
Негромко вздохнув, девушка убрала с экрана портрет беглеца и взялась за досье. Большую его часть Шева знала наизусть — год и место рождения, наклонности и привычки, интеллектуальный и психический уровни. Арктур был на удивление необычным человеком. Всякий, кто с ним сталкивался, понимал это почти сразу. Он был чертовски умен, обаятелен и обладал даром мгновенно очаровывать собеседника. Особенно когда ставил себе такую цель. У него было много друзей, вернее тех, кто называл себя его друзьями, и ни одного врага. Он мог бы сделать головокружительную карьеру в любой сфере, но предпочел стать королем преступников. Интеллектуальный уровень Арктура поражал. Учился он блестяще и без каких-либо видимых усилий. Все приходило к нему как бы само собой. Он мог ответить практически на любой вопрос, и при этом об очень многих вещах говорил с таким знанием дела, что люди, недостаточно знакомые с ним, принимали Арктура за профессионала в области, к которой он не имел ни малейшего отношения. Он свободно ориентировался в космодинамике, астрологии, древнологии, химии, физике и многих других науках. Не раз и не два Арктур развлекался тем, что выдавал себя то за космоврача, то за палеобиолога, то за астронавигатора, и ни разу его не заподозрили в обмане. Сам он именовал это развлекательством, и не всегда эти «развлекательства» заканчивались безобидно. Однажды Арктур поверг в шок конгресс биофизиков абсолютно нелепым, но безупречно скроенным докладом, опровергающим теорию Бюльва. В другой раз от схожей шутки пострадал известнейший древнолог, посчитавший настоящими рукописи, сфабрикованные и подсунутые ему Арктуром. И все это случалось оттого, что уже в молодости Арктур был крайне честолюбив, что было заметно невооруженным глазом, но никто не предполагал, как далеко его заведет этот недостаток.
Шева бегло прогнала данные о психических наклонностях. Если верить заумным словам и медицинским терминам, Арктур был слегка не в себе. Но Шева знала, что он совершенно нормален, хотя это не помешало ему прикинуться сумасшедшим и сбежать. Единственным его отклонением можно было считать переоценку собственных возможностей. Правда, если поразмыслить, возможно, он и не переоценивал себя.
Привычки… У Арктура их было так много, что их нельзя было всерьез считать таковыми, и только идиот мог внести подобные подробности в досье. Выслеживать кого-то, опираясь на такие данные, означало заранее обречь себя на неудачу.
Арктур перепробовал все мыслимые и немыслимые занятия. И везде, естественно, добивался успеха. Иначе и быть не могло. У него было несколько ученых степеней, он состоял почетным членом многих весьма уважаемых научных учреждений, а кроме того, служил космическим рейнджером, выращивал биомассу на дне океана, следил за межгалактическими течениями, трансформировал кристаллы, занимался генетическими исследованиями. Шеве вдруг припомнилось, как Арктур принес ей однажды в подарок шестиногую кошечку. Несчастный уродец жалобно мяукал и просил есть. День на пятый или шестой кошечка умерла. Арктур ничуть не огорчился, узнав о ее смерти, для него это был всего лишь эксперимент, а Шева проплакала всю ночь.
