Клиффорд Саймак - Зов извне
— А вы? — спросил Картрайт, и в громовом голосе мужчины Уэст почувствовал вызов.
— Я узнал, — сказал он, — и прибыл сюда, чтобы присоединиться.
— Вы точно знаете, о чем просите?
— Да, я знаю, — ответил Уэст, надеясь, что это так.
— Новая философия, — пояснил Картрайт, — Новая концепция жизни. Новые пути прогресса. Тайны, о которых человеческая раса никогда не подозревала. Преобразование человеческой цивилизации почти за одну минуту.
— И вы прямо в эпицентре событий, дергаете за ниточки, — заметил Уэст.
— Итак? — вопросил Картрайт.
— Я хочу быть причастным к этому действу, но не в качестве марионетки.
Невин поднял руку.
— Подождите, господин Уэст. Хотелось бы знать, как…
Картрайт рассмеялся.
— Забудь, Луи. Он знал о твоей картине. У него была Аннабель. Где, полагаешь, он все разузнал?
— Но… но… — бормотал Невин.
— Возможно, он не использовал картину, — заявил Картрайт, — Возможно, он использовал другие методы. В конце концов, ты знаешь, что они существуют. Тысячи лет назад людям было известно место, которое мы нашли. Му, возможно Атлантида или другая забытая цивилизация. Для меня вполне достаточно того факта, что у Уэста есть Аннабель. Он должен был быть там.
Уэст с облегчением улыбнулся.
— Я использовал другие методы, — сообщил он им.
Глава третья
КАРТИНА
Робот прикатил поднос с дымящимися тарелками.
— Давайте приступим к трапезе, — предложил Невин.
— Только один вопрос, — сказал Уэст. — Как вы вернули Стеллу на Землю? Ни один из вас не мог доставить ее. Вас бы наверняка узнали.
Картрайт довольно усмехнулся.
— Это Робертсон, — ответил он. — У нас был корабль, и он сумел незаметно проскользнуть. А еще Белден — наш врач. Он, если вы помните, весьма способный пластический хирург.
— Он все сделал, — заметил Невин, — и для Робертсона, и для Стеллы.
— Чуть-чуть, и с нас бы кожу живьем содрал, — проворчал Картрайт, — чтобы заработать. Я продолжаю считать, что он взял больше, чем ему было действительно нужно, только из вредности. Он капризный попрошайка.
Невин сменил предмет разговора:
— Пригласим Рози сесть с нами?
— Рози? — спросил Уэст.
— Рози — сестра Стеллы. Мы не знаем детали их отношений и степень родства, но мы называем ее так для удобства.
— Порой мы забываем про ее лицо и позволяем ей сидеть во главе стола, как будто она одна из нас, — объяснил Картрайт, — Как будто она наша хозяйка. Понимаете, она удивительно похожа на женщину. Эти крылья, словно накидка из горностая, и платиновые волосы. Она придает происходящему за столом… своего рода…
— Иллюзию аристократизма, — сказал Невин.
— Наверное, сегодня неподходящее время, — решительно заметил Картрайт, — господин Уэст еще не привык к ней. Он пробыл здесь несколько часов… — Он остановился с ошеломленным видом. — Мы забыли кое-что, — объявил он, поднялся и обошел вокруг стола, направляясь к искусственному камину.
Там он взял бутылку, которая стояла на полке камина, бутылку с черным шелковым бантом, повязанным вокруг горлышка, а затем с торжественным видом поставил ее в центр стола около вазы с фруктами.
— У нас есть вот такая безобидная шутка, — сказал Невин.
— Едва ли это шутка, — возразил Картрайт.
Уэст, казалось, был озадачен.
— Бутылка виски?
— Особенная бутылка, — ответил Картрайт. — Весьма особенная бутылка. Давным-давно мы в шутку организовали общество последнего человека. Эта бутылка должна была быть той, которую выпьет последний человек. Наша затея заставляла нас чувствовать себя такими храбрыми, готовыми пойти на риск… И мы со смехом вспоминали о ней во время работы, когда пытались выявить гормоны. Видите ли, ни один из нас не думал, что когда-нибудь настанет время для этой бутылки.
— Но теперь, — сказал Невин, — нас осталось только трое.
— Ты не прав, — напомнил ему Картрайт. — Нас четверо.
Они оба посмотрели на Уэста.
— Конечно, — решительно произнес Невин. — Нас четверо.
Картрайт расстелил салфетку на коленях.
— Возможно, Луи, мы могли бы также позволить господину Уэсту увидеть картину.
Невин колебался.
— Совсем не уверен, Картрайт…
Картрайт щелкнул языком.
— Ты слишком подозрителен, Луи. У него есть это существо, не так ли? Он знает о твоей картине. Есть только один способ, с помощью которого он мог узнать об этом.
Невин подумал и сказал:
— Я полагаю, ты прав.
— И если господин Уэст по воле случая окажется самозванцем, — весело заметил Картрайт, — мы можем всегда принять надлежащие меры.
Невин обратился к Уэсту:
— Я надеюсь, что вы это понимаете.
— Безусловно, — ответил тот.
— Мы должны быть очень осторожны, — отметил Невин. — Это доступно немногим.
— Очень немногим, — согласился Уэст.
Невин пересек комнату и потянул шнур, который висел на стене. Один из гобеленов медленно свернулся в тяжелый рулон. Уэст наблюдал за этим, затаив дыхание, — и перед ним предстала картина.
На переднем плане было изображено дерево, с веток которого свисали золотые плоды, в точности похожие на один из тех, что лежали в вазе на столе. Словно кто-то только что шагнул в картину и выбрал этот свежий фрукт себе на обед.
Под деревом была нарисована дорожка, которая начиналась от самого края холста; она была прорисована до такой степени подробно, что даже крошечная галька, покрывавшая ее, была ясно видна глазу. И от дерева дорожка вела к возвышавшимся на горизонте лесистым холмам.
В следующую секунду Уэст, наверное, мог бы поклясться, что он почувствовал дуновение ветра, услышал шелест листьев покрытого плодами дерева, увидел, как листья дрожали на ветру, до него донеслось благоухание цветов, которые росли вдоль дороги.
— Ну как, господин Уэст? — торжествующе спросил Невин.
— Почему, — спросил Уэст, все еще прислушиваясь к шелесту ветра в листьях, — почему кажется, будто можно войти в картину, а затем двигаться прямо по этой дорожке?
Невин вдыхал воздух со звуком, который не был похож ни на одышку, ни на вздох, а на что-то среднее между ними. В конце стола Картрайт захлебывался вином, его громкий неудержимый смех, который он- пытался сдерживать, образовывал пузыри на его губах.
— Невин, вы когда-нибудь думали о создании другой картины? — спросил Уэст.
— Возможно, — ответил Невин. — Почему вы об этом спрашиваете?
Уэст улыбнулся. В его голове эхом раздавались слова, которые он запомнил, слова, которые пьяный мужчина прошептал ему перед смертью.
