Дина Лампитт - Ускользающие тени
— Я все понимаю, — в сердцах ответила Люси, — особенно то, что, если вы не будете сидеть смирно, я никогда не управлюсь с вашими волосами. Что тогда со мной будет? — И она добавила: — Миледи… — чтобы показать, что не забыла свое место и никогда всерьез не переступит черту, лежащую между нею и дочерью пэра, которую к тому же помнит самый благосклонный из монархов, Георг П.
— Да, если ты плохо причешешь меня, я призову сюда привидение по твою душу, Люси Белл.
Девушка вздрогнула:
— Ну, довольно об этом, леди Сара! Иначе я не смогу уснуть всю ночь.
— Сможешь. Я всего лишь видела сон, на самом деле сюда никто не приходил.
— Надеюсь, что так. Посидите же спокойно. Неужели леди Кэролайн рассчитывает, что я буду причесывать вас для визита во дворец?
— Нет, моя сестра уже выписала парикмахера из Лондона.
— Мужчину? — воскликнула Люси, всплеснув руками и откровенно смеясь.
— Почему бы и нет? Во Франции считают, что толк в женских прическах лучше всего знают мужчины.
— О Боже! — воскликнула Люси, и обе громко рассмеялись.
Она еще усмехалась, когда три дня спустя рано утром прибыл месье Клод. Он выехал из Лондона еще до рассвета и всю дорогу просидел, забившись в глубь кареты, отворачивая свое глуповатое бледное лицо от окна из боязни увидеть разбойников, о которых он был наслышан заранее. Кэролайн, которая была весьма практичной особой, просила его заодно подстричь двух старших мальчиков. Сте был разочарован — он только недавно начал отращивать волосы для прически в итонском стиле.
— Но, если я задержусь, боюсь, мне придется просить у вас позволения переночевать, леди Кэролайн. Дороги просто кишат пешими и конными негодяями всех мастей.
— Не тревожьтесь об этом, месье. Мы ни в коем случае не собираемся подвергать вас опасности.
— Хорошо, — с облегчением вздохнул парикмахер, укрепляя пышное лиловое страусовое перо в уже готовой прическе Кэролайн.
С волосами обеих девушек он сотворил настоящие чудеса. Смоляные кудри Сары он украсил искусственной гирляндой дикого мака, а на волосы Сьюзен — легкие, пушистые, цвета ячменного зерна — уложил веночек розовых бутонов. Эти украшения отлично дополнили их новые наряды, состоящие из нижних кружевных платьев с кринолинами и открытых верхних. Оба платья Сары были сшиты из ткани одного и того же цвета и одинаково украшены, а в одежде Сьюзен контрастировали цвета — оба варианта совсем недавно вошли в моду. Кэролайн, одетая в лиловый бархат, напоминала перевернутый пышный тюльпан, когда спускалась по лестнице и ждала карету. Мистер Фокс элегантно смотрелся рядом с ней в темно-розовом камзоле и шелковых панталонах, расшитых серебряными ландышами, на его жилете повторялся тот же мотив.
Под радостные крики экипаж покатился по вязовой аллее. Месье Клод нервно теребил кружевной платочек,
— Я прилично выгляжу? — нервно спрашивала у всех Сьюзен.
Кэролайн кивнула. Сара не отвечала — прильнув к окну, она, не отрываясь, разглядывала отдаленную фигуру, при виде которой, хотя в ней и не было ничего пугающего, на спину девушки будто легла ледяная рука ужаса. Ибо у края аллеи, проходящей параллельно дороге вдоль полей и ведущей к восточному крылу Холленд-Хауса, стояла женщина, волосы которой буквально пылали под зимним солнцем. Даже на большом расстоянии Сара без колебаний узнала незнакомку, которая стояла на пороге ее спальни той ночью. Сара привстала с сиденья и вдруг поняла, что незнакомка тоже разглядывает карету.
— Сядь же, Сара, — недовольно сказал Фокс, — твой кринолин совсем загнал меня в угол.
Он не успокоился, пока Кэролайн собственноручно не поправила ему шейный платок. Но Сара, хотя она тут же села на место, прижалась лицом к стеклу, со страхом осознавая, что существо, которое она считала химерой из сновидения, плодом своего переутомленного воображения, оказалось женщиной из плоти и крови, видимой при дневном свете, дерзко стоящей на краю аллеи.
— Есть ли у кого-нибудь из здешних крестьян жена с каштановыми волосами? — спросила Сара, совсем забыв о предстоящем событии, которое по праву должно было завладеть всеми ее мыслями.
— С каштановыми волосами? — в замешательстве переспросила Кэролайн. — Думаю, да. Почему ты спрашиваешь об этом?
— Да просто я только что увидела такую женщину на аллее вдалеке, — деланно беспечным тоном отозвалась Сара. — Простое любопытство.
Даже собственной сестре, которой она всецело доверяла, Сара не могла поведать о необычном облике незнакомки, поразившем ее, о лихорадочном биении сердца, совершенно необъяснимом, при виде одной из работниц деревни близ Холленд-Хауса.
Но даже это леденящее чувство оказалось забытым, лишь только карета достигла Кенсингтонского дворца и через арку ворот, украшенных башенкой с часами, въехала во двор. Впереди нее уже выстроилась вереница карет и портшезов.
Мистер Фокс усмехнулся:
— Здесь будет весь цвет Лондона, милые дамы. Это прекрасная возможность показать себя.
Теперь сердце Сары заколотилось совсем по другой причине, и, когда карета, наконец, оказалась в голове очереди и лакей в ливрее помог пассажирам выйти, она и Сьюзен обменялись совершенно перепуганными взглядами. Они тут же оказались еще в одной очереди — очереди пышно разодетых дам и джентльменов, которые поднимались по большой лестнице к холлу, а оттуда в зал, где сегодня вечером его величество принимал гостей.
Саре казалось, будто она проходит через «три огромных, переполненных людьми зала и все гостиразглядывают ее во все глаза», — так впоследствии она писала своей сестре Луизе. Неудивительно, что все присутствующие смотрели на нее во все глаза, ибо сегодня девушка была особенно очаровательна со своими глубокими темно-синими глазами, блестящими на белоснежной коже лица, с горящими маковыми цветами в волосах и горящим румянцем на щеках.
Выглянув из-за плеча мажордома в ливрее, который громко провозглашал: «Леди Кэролайн Фокс, леди Сара Леннокс, леди Сьюзен Фокс-Стрейнджвейз и достопочтенный Генри Фокс», — Сара изучала открывшуюся перед ней картину.
Король, более тучный и приземистый, чем она запомнила его, но по-прежнему бодрый и подвижный, сидел в позолоченном кресле, а старомодно одетая дурнушка средних лет, в которой Сара узнала принцессу Амелию, незамужнюю дочь монарха, сидела справа от него. Слева от его величества располагалась его внучка, принцесса Августа, названная по моде того времени в честь матери.
Эта принцесса, старшая сестра принца Уэльского, едва не удостоилась сомнительной привилегии быть рожденной в карете. Бедняга принц Фредерик, ее отец, был настолько ненавидим собственными родителями, Георгом II и королевой Кэролайн, что королева уверяла, что принцу подменят ребенка, спрятав его, например, в грелке, поскольку ее сын якобы неспособен зачать дитя сам. Даже когда Фредерик объявил, что его жена беременна, Кэролайн осталась непреклонной и заявила: «Я обязательно буду присутствовать при родах, чтобы убедиться, что это действительно ее ребенок»
