Ник Перумов - Выпарь железо из крови
...Они едва добрались до запорного плетня, которым перекрывалась дорога - чтобы скотина не разбрелась - когда навстречу им вышел человек. В просторной полотняной рубахе, подпоясанный простой веревкой, в серых же, некрашеных штанах, которых так и тянуло гордо поименовать "портами". Он не отличался богатырским сложением, хотя шириной плеч куда как превосходил и Костика и Мишаню, узкогрудых городских выкормышей. На вид ему смело можно было дать и тридцать, и сорок лет - по лицу возраст не угадывался. И глаза, когда он подошел ближе, оказались самыми обыкновенными, без всякой там "дремлющей мудрости бессчетных веков". И пахло от него, как и должно пахнуть от мужика, что весь день в поте лица машет топором.
- Здравы будьте, гости дорогие, - низким голосом прогудел он. - С чем пожаловали? Давайте, давайте, заходите, вижу, что с ног валитесь... издалека идете? Не со станции, так я и удивляюсь...
- На большой дороге сошли, - вдруг сказала Соня. - От рейнджеров избавлялись.
- От рейнджеров? - взгляд мужчины тотчас стал жестким и острым. - Ах вот оно как... ну, давайте, пошли. Отдохнете, я вам баньку истоплю по-быстрому... Да и ночуйте здесь. Куда вам дальше-то надо?
- Да нам, собственно говоря, сюда надо, - вылезла Машка. - А зовут вас как?
Незнакомец усмехнулся. Зубы у него были, словно он только что снимался для рекламы "Блендамеда".
- Всеслав, - спокойно сказал он. - Полоцкий Всеслав Брячеславич.
- Ничего себе совпадение, - выдавил из себя Костик.
- Всякие совпадения бывают, - Всеслав улыбнулся и слегка пожал плечами. - Ну, пойдемте? Давайте, красавицы, мешки ваши. Донесу.
x x x
После бани они маленько оттаяли. А то совершенными волками смотрели все, кроме одной, стриженной, Сони. А так - соорудил я самоварчик, выставил варений, и пошел у нас совсем другой разговор. Правда, говорила все больше та же Соня. Памятуя Лику, присматривался я к ней, как мог - да все напрасно. Равноапостольную, надо сказать, я ведь так и так не распознал, доже после начала экзорцизма. Видно, но просто это образ был, несчастную монашку и впрямь послали с таким заданием сюда; и, значит, разбираться с тем головастым настоятелем все-же придется.
Наступила уже ночь, и филин, давний мой знакомый, троекратно проухал над избой - мол, выходи, на звезды полюбуемся, покалякаем. Правда, подождав маленько, понял, что я занят, никуда не пойду и думал было обидеться - да, видно, амбарный ему вовремя шепнул, что дело серьезное. Ухнул еще пару раз печально и улетел в поле. Мышковать.
Разговор как-то неуловимо истаивал, иссякал, как всегда бывает, когда сошлись незнакомые люди, обменялись первым, внешним, куда позволено пускать чужих, и застыли в раздумьи - то ли открыться, как открываешься порой случайному попутчику, то ли попрощаться и уйти. Правда, по Соне судя, уходить она никуда не собиралась.
- Всеслав Брячеславич... - имя ей давалось с трудом. И на чуть смуглых щеках - темно-алые пятна.
- Да без отчества можно, - сказал я. - Не так мне и лет-то много...
Она подняла глаза, впервые за все время беседы взглянула с вызовом.
- Какие наши годы - только-только первую тысячу размениваем?
За столом стало тихо-тихо. Мальчишки смотрели на меня совершенно очумело. Вторая девчонка, Маша, напротив - холодно и деловито. Под столом, я знал, она уже сняла "Узи" с предохранителя.
- Да мне как-то казалось, на тысячу я пока не тяну, - демонстративно посмотрев в зеркало, сказал я. Интересные времена пошли - похоже, ни для кого я уже не тайна... И что теперь делать то? Или они - тоже от Него?
- На тысячу - нет. Хорошо, что вы - не Свифтовский бессмертный. А ведь бессмертный, правда? - она жадно смотрела на меня, глаза умоляли ну, согласись, согласись, так хочется верить, что вечная, неизбежная тьма в конце пути не так уж неизбежна!
- Не бессмертный, - я покачал головой. - Убить меня можно... очень даже. Вот Маша это как раз и собирается, похоже, сделать...
- Да хватит вам! - внезапно крикнула та самая Маша. С нарочитым грохотом швырнула оружие на стол - чуть самовар не опрокинула. - Соня! Не крути! Скажи прямо! И... если он... человек... русский...
- Хорошо, - глаз от меня не отводя, согласилась Соня. - Всеслав Брячеславич... простите, нам надо вас спросить...
- Спросить? А зачем? - эхом отозвался я. Так и будешь ты у меня, красавица, ходить кругом да около, пока не выяснится, что тебе надо.
- Оружие... Меч... Он у вас?
Ох ты! И эти все знают! Ну неужто Ему опять Русский Меч потребовался?
- Об этих вещах, девонька, с первыми встречными не калякают, невозмутимо сказал я.
Мальчишки замерли соляными столбами. Только глаза и жили.
- Хорошо, - Соня потерла виски. - Тогда я сама вам расскажу. Знаете, как в детективая... "А вы меня поправьте, мисс Лора Лайонс, если я ошибаюсь...". Она сцепила пальцы, напряглась от волнения.
- Отчего ж... послушаем, - согласился я.
- Я давно чувствовала... искала... не знаю даже что. Но... вот только... Все это не то было. Вера, обряды, храмы... По паспорту я православная, а на деле... В общем... как-то раз, давно это было, классе в девятом, зашла в церковь... верите ли, нет - свечи разом как ветром задуло!..
Ого! Уж не от Князя ли Тьмы ко мне сегодняшние гости пожаловали?
Признаюсь, мне не по сбе стало. С чистым Мраком мне играться еще не доводилось... и едва ли когда придется. Хватило один раз на Данта посмотреть.
- И вот... - торопилась она, сбивалась, и верила свято в свои слова, и боялась смертельно, что я сам не поверю... - И вот... когда подполье создавалось, знаете, тогда много там было всяких... ну, страшные там клятвы любили, названия красивые...
Знал я это. И чем они кончили - тоже знал.
- И вот... Мальчишки Иванова начитались, "Руси изначальной", помните - там дружина Черного Перуна была... воинское братство, что превыше кровного родства... И говорят - давайте так и назовемся... а я возьми да скажи - если уж дружина Черного Перуна, так надо по всем правилам... знак под мышкой каленым железом выжечь... А они мне - да ты, девчонка, чего нас подначиваешь, сама небось красоту портить не захочешь, да и боли испугаешься... А я говорю - да вы первее меня испугаетесь, женщины вообще выносливее, нас природа рожать предназначила и боль терпеть... Ну и... горячие головы, завелись, и в самом деле метку железную сделали, был у нас тогда кузнец один настоящий... Стоим мы так, стоим и я вижу - трусят все. А когда железо рдеющее к тебе эдак подносят... так куда как страшно. В общем... меня словно как подхватило что-то, подхватило да повело, я как заору - трусы вы все, давайте, с меня начинайте! Руку так подняла - и сама на метку... Колька-кузнец чуть с перепугу ее не выронил.
Она торопливо, забыв об окружающих, расстегивала рубашку. Высоко подняла украшенный шрамом локоть.
