Нэт Прикли - Подводник
— Как дети? — сразу поинтересовался Найл.
— Все здоровы, — отчитался Шабр, излучая мысли сразу всем. — Но сильно истощены.
— Так здоровы, или истощены? — с ехидством поинтересовалась Ямисса, усаживаясь на трон.
— Они не нуждаются ни в каком лечении, кроме хорошего питания, — подробно ответил паук.
— Их состояние могло оказаться опасным? — Найл, не терпевший королевского жесткого кресла с высокой спинкой, опустился на идущие к колоннаде ступеньки.
— Нет, — категорически отверг это предположение восьмилапый ученый. — Они ели недостаточно, но не настолько, чтобы это стало необратимым. Даже сейчас любой из детей способен пережить двухдневное полное голодание. Если ты хочешь, Посланник Богини, мы можем провести эксперимент.
— Нет уж, не нужно. Я тебе верю, — вскинул руку Найл. — То есть, хозяйка Дельты не проявила прямой враждебности, но явно выказала свое недовольство. Вот только непонятно, почему?
Правитель поднялся, прошел по округлому залу и остановился перед Нефтис. Разумеется, его верная телохранительница не могла ничего понять, но она руководила экспедицией, а значит — с нее и первый спрос.
— Мы вели себя так же, как и всегда, мой господин, — вскочила и замерла молодая женщина. — Не сделали ни единого шага в сторону Великой Богини, никуда не выходили за пределы леса. Только к озеру за водой и в ковыли на охоту.
— А как же Великая Богиня? — Найл сделал несколько шагов и остановился перед Аартом, на хитиновом панцире которого топорщилась непривычно темная короткая шерсть. — Неужели она никак не обращалась к вам, не передавала никаких сообщений?
— Нет, Посланник Богини, — уверенно ответил паук. Или, точнее выстрелил импульсом отрицания. Ты уверен?
— Да, Посланник Богини.
— А почему ты так уверен? — склонил голову набок Найл.
— Ей было слишком грустно, Посланник Богини. Правитель шумно втянул в себя воздух и так же шумно его выдохнул. Вот он, детский максимализм. Трехлетний смертоносец пребывал в уверенности, что мир делится на белое и черное, на хорошее и плохое, на свет и тьму. Он пока еще не понимал, что вокруг встречаются и полутона. Он был совершенно уверен, что хозяйка приморских джунглей не передавала никаких посланий. Возможно, это и так. Но если Великая Богиня Дельты никак не обращалась к своим гостям, то откуда паук знает, что ей было грустно?
— Когда ты это понял?
— Мы все это поняли, — попыталась защитить брата Ерлиг. — Когда сразу по прибытии ходили на охоту. Я тоже почувствовала, что пока мы тут охотимся, Богине грустно и холодно.
— Хо-олодно?! — Найл ожидал услышать все, что угодно, но только не это. Как может быть холодно существу, размером с город, глубиной, наверное, в километры, и ботвой, качающейся под облаками? Даже если в пустыне внезапно наступит суровая зима, то пройдет не одно десятилетие, прежде чем она сможет остыть до самой сердцевины. А на улице, вообще-то, печет солнце, и если кто жалуется — то только на жару.
— Да, ей холодно и грустно, — подтвердили остальные братья по плоти.
Найл снова повернулся к Аарту:
— Вспомни, как это было…
Память смертоносцев невероятна по своим возможностям. Они помнят все, вплоть до мельчайших деталей, а потому восьмилапому удалось без труда воссоздать события тех минут до мельчайших подробностей.
Найл увидел, как прямо на него сплошным потоком летят желтоватые стебли ковыля, с хрустом подламываясь и пропадая под лапами. Как впереди, в считанных шагах мелькает черная спина убегающего жука.
Он ударил вперед коротким парализующим импульсом — добыча с ходу рухнула на бок, перевернулась на спину, скользя по траве на гладком панцире. Значит, ее не придется опрокидывать, чтобы нанести укол. Преодолев оставшееся расстояние одним прыжком, он вонзил клыки в мягкое брюшко жука, впрыснул парализующий яд и замер, ожидая, пока тот подействует.
В этот миг он и ощутил нахлынувшую от Великой Богини грусть. Она понимала, как это прекрасно — бегать по земле под палящими солнечными лучами, вдоволь напившись пресной воды — в то время, как кому-то доводится лежать в темной, холодной, соленой глубине без надежды на избавление…
— Ступайте отсюда, — Найл тряхнул головой, приходя в себя после короткого пребывания в теле паука, а затем еще — и в холодном мраке.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросила Ямисса, для которой короткий мысленный контакт остался тайной. Она обижается, — правитель передернул плечами, пытаясь избавиться от наваждения холода. — Она обижается за Семя.
— Ты его неправильно посадил?
— Нет, она обижается за другое, — покачал головой Найл. — За то, которое я не смог достать.
— То, что осталось на дне моря, — напомнил Дравиг.
Найл кивнул.
— Но ведь его невозможно достать! — поднялась со своего трона княжна.
— Так она и не приказывает его поднимать, — пожал плечами ее Муж. — Она просто грустит по поводу его участи. Там, на глубине. Где ему никогда в жизни не удастся прорасти. Откуда никогда не удастся выбраться. Великая Богиня грустит. И из-за этого к нам прилетает меньше бабочек-молочниц, падает ее жизненная энергия, она перестает следить за тем, что начинает расти на местах наших обычных стоянок.
— Это попросту невозможно, — холодно повторила Ямисса.
— Я знаю, — кивнул Найл. — И Богиня знает. Именно поэтому она не приказывает и не просит. Она просто грустит.
ГЛАВА 2
ЗАПАХ МОЖЖЕВЕЛЬНИКА
Как ни страдали горожане от нехватки жилья, но дом над входом в пещеру Демона Света трогать не решились. Это было шестиэтажное здание, когда-то стилизованное под стеклобетон. На самом деле, если верить полученным в Белой Башне знаниям, его строили методикой пластификационного монолитного литья. Именно поэтому здесь уцелели все окна и стены. Потому, как псевдостекла составляли единое целое со всем остальным каркасом, а пластик практически вечен и не поддается гниению. Кажется, именно поэтому предки и запретили подобную технологию — в связи с невозможностью последующей утилизации.
Когда-то по фасаду нижнего этажа шли сплошные двери, но теперь на их месте рос рыжий, густо переплетенный кустарник. Правда, посередине в нескольких проходах слуги Тройлека успели натоптать тропу — ведь именно здесь хитин съеденных горожанами насекомых менялся у Демона на различные изделия. Наиболее популярны у купцов были чаши, кубки, кувшины, ложки и даже ножи. Кое-кто покупал парадные доспехи. Демон Света выплавлял свои поделки из песка, и не успевшие разойтись разноцветные вкрапления зачастую придавали им самый причудливый рисунок, по которому местные гадатели даже пытались предсказать судьбу владельца.
