Вадим Панов - Круг любителей покушать
Я едва не плакал, глядя на работу Мастера.
А потом он предложил мне снять пробу с только что приготовленного блюда.
«Что скажете, коллега?»
Коллега? Его великодушие не знало границ! Я насладился неземным вкусом жаркого и, потрясенный, смог произнести только одно:
«Великолепно!»
«А знаете, его не так уж и сложно готовить. – Он улыбнулся. – Главный нюанс – подготовка мяса… Вы готовите свежую ягнятину?»
«Конечно!»
«Хотите, подарю вам рецепт?»
Я ловил каждое слово, запоминал ингредиенты, пропорции, нюансы приготовления. Я не записывал, я знал, что пронесу подаренный великим Мастером рецепт через всю жизнь.
И буду гордиться тем, что такой человек снизошел до меня.
– Европейских поваров начали выписывать при Петре Первом. В том числе и знаменитых – заманивали огромными деньгами… Западная кухня тогда была в моде. На алмаз наткнулся граф Шереметев. Он нашел человека, которого вы называете «хорошим поваром», человека, обладающего колоссальными знаниями по европейской кухне и кухне Нового Света. Так была заложена основа московского общества гурманов. К тому времени русские повара уже имели представление о кухнях Китая, Индии и Азии, требовалось систематизировать знания, положить начало школе. Революции и войны в Европе облегчили задачу: в Москве появились бегущие от потрясений специалисты, подчас – гении кулинарии. Все, что оставалось, – нагнуться и подобрать лежащее под ногами золото. – Господин Ра помолчал. – Граф Холодов был продолжателем традиций русских гурманов, лидером закрытого общества, сложившегося в Москве в течение восемнадцатого века. Я, как и вы, узнал о «Круге любителей покушать» и стал искать…
– Хватит болтать. Покажи лицо! – Елакс не скрывал волнения. – Лицо покажи!
Повар же, напротив, успокоился, взял себя в руки. Голос его звучал с прежним спокойствием:
– Что вы хотите увидеть, Рудольф Каземирович?
– Ты знаешь что, – буркнул Елакс. – В исторических материалах подчеркивалось, что Холодов не любил фотографироваться, но отказать великому князю Кириллу не смог. Я раздобыл карточку в Париже, в архиве императорской семьи. И хочу убедиться…
– А стоит ли?
– Значит, правда?
Господин Ра молчал, но тишина стала самым красноречивым ответом на вопрос. Елакс покачал головой:
– Сколько ты живешь, Холодов?
– Учитывая обстоятельства, имеет смысл спрашивать, сколько мне осталось.
– И сколько?
– Не так много. Лет тридцать—тридцать пять. Никто из общества не преодолевал двухсотлетний рубеж.
Елакс шумно выдохнул. Он верил. Он верил каждому слову повара.
– И все только потому, что вы правильно жрали!
– С детства, Рудольф Каземирович, – уточнил господин Ра. – Родители правильно кормили нас с младенчества. Индивидуальная диета.
– Ты хочешь сказать, что мне можно не беспокоиться?
– Почему же? – Повар на мгновение задумался, оценивая состояние собеседника. – Если постараться, можно обеспечить вам пятнадцать—двадцать дополнительных лет. Если же оставить все как есть, то, даже пересадив почки, вы не преодолеете семидесятилетний рубеж.
– Пугаешь?
– Я хороший врач, Рудольф Каземирович. Мне не нужны длительные исследования, чтобы понять, сколько вам осталось.
– А ты, значит, согласен меня тянуть?
– Я хороший врач, – повторил господин Ра. – Ближайший год вам придется питаться только в моем ресторане. Затем – только ужинать. Потом посмотрим.
– Я часто уезжаю из Москвы.
– Вас будет сопровождать Ноэль.
– Предлагаешь договориться? – усмехнулся Елакс. – Моя лояльность против двадцати дополнительных лет жизни?
– Мне кажется, это очень хорошая сделка. Хотя, если судить по тону, у вас другое мнение.
– Ты прав – другое. – Елакс не сдержался, выдал гримасу: злую и презрительную. – Предлагая сделку, ты отдавал себе отчет, с кем разговариваешь?
– Мне известна ваша репутация, Рудольф Каземирович.
– Я всегда первый. Я буду лидером общества.
– И чем вы будете нас кормить? – осведомился господин Ра.
– Кормить нас будешь ты. Я займусь другими вопросами.
Повар вздохнул и произнес предельно вежливо:
– Рудольф Каземирович, вы не первый человек, который пытается навязать мне соглашение подобного рода. Не скрою, что вы, пожалуй, самый могущественный из них. И уж действительно самый умный. Не сочтите за лесть, но я на самом деле потрясен вашей подготовкой. Вы раскопали уникальные сведения, а самое главное, отнеслись к ним крайне внимательно, не сочли сказками. Именно поэтому я готов пойти против принципов и повторить свое предложение. Обдумайте его. И поймите, что мне нужны не покровители, а друзья.
– Тебе придется принять МОИ условия.
– Не торопитесь, Рудольф Каземирович, припомните все, что вы обо мне знаете.
– Я все решил задолго до того, как приехал сюда.
– А вас не смущает, что я могу отравить вас обыкновенным бутербродом? Не смущает, что, назвавшись моим врагом, вы станете с опаской смотреть на содержимое любой тарелки?
– Не волнуйся – не смущает. – Елакс усмехнулся. – Твоя сила в тайне, в страхе. Но если твой секрет станет известен широкому кругу лиц, ты не сможешь ничего предпринять. Я ведь забочусь не только о себе. Нет. Ты будешь обслуживать элиту. Ты займешь свое настоящее место – на кухне. Все уже решено, Холодов. Все уже решено.
– Вам не кажется, что наш диалог теряет конструктивное зерно?
– Кажется, – согласно кивнул Рудольф Каземирович. – Поэтому хватит на сегодня. – Он посмотрел на часы. – Я понимаю, Холодов, что ты привык к самостоятельности, и требуется время для осознания новых реалий. Перед визитом сюда я плотно покушал, так что, по моим оценкам, обойдусь без еды до завтрашнего полудня. Это твое время, Холодов. Не согласишься с моими условиями – потеряешь все.
– Время – это очень щедро, – пробормотал повар.
– Не надейся улизнуть, – предупредил Елакс. – До полудня за тобой будут присматривать мои люди. Считай себя под домашним арестом.
– Они тоже не будут есть?
– Тоже.
– Какая дивная предусмотрительность.
Елакс с сомнением посмотрел на темную фигуру собеседника. Рудольф Каземирович не сомневался, что Холодов оценил серьезность предложения, возможно – испугался. Но при этом повар не потерял присутствия духа. Что смущало. Впрочем, план был разработан до мелочей, люди подобраны надежнейшие, и Елакс был уверен, что все пройдет именно так, как он наметил.
