Артем Каменистый - Адмирал южных морей
В общем, везде, где человеческое присутствие минимально, обязательно заводится что-то потустороннее, официальной церковью отрицаемое и ею же не одобряемое, – уж больно язычеством попахивает, с его страстью наделять окружающий мир невидимыми сущностями. Вот и заброшенная деревня не смогла избежать этих запретных суеверий. И Керт, и Макрис, и многие другие бойцы отряда не сомневались, что здесь уже появился специфический хозяин и для обеспечения спокойствия ночлега его следует задобрить. Каким образом? А как в таких случаях поступают язычники? Да элементарно – дают взятку.
В нашем случае хозяину деревни под крыльцо того самого «дома олигарха» положили прошлогоднюю сморщенную луковицу и вяленую рыбешку. После чего суеверные бойцы постояли минутку с серьезным видом и, решив, что взаимопонимание с таинственным миром духов налажено, занялись обустройством ночлега.
Церковь такой жертвы ни за что бы не одобрила. Она никогда подобного не одобряет. В том числе и наша, православная. Довелось мне однажды побывать на похоронах, куда приглашали попа. Тот помимо собственно ритуальной части провел краткий инструктаж – что можно, чего нельзя, чего не рекомендуется. В частности, очень не советовал нажираться в хлам на поминках, оставлять еду и спиртное на могилах и прочее, в чем при желании можно усмотреть пережитки дохристианских обрядов.
Как воевали с ними в инквизиторском Средневековье, так и продолжают.
– Сэр, печь будем растапливать? – обратился ко мне Тук.
– А надо?
Тот, подчеркнуто притворно озадачившись встречным вопросом, почесал затылок и с деланой неуверенностью ответил:
– По мне – так незачем. Не замерзнем, да и к чему нам в духоте томиться.
– Обойдемся без печи, поесть быстрее на костре приготовить, как обычно.
Такой вот диалог случается у нас в каждой заброшенной деревне, почти слово в слово.
– Люк!
– Здесь я.
– Возьми этих оболтусов и обойди окрестности. Не забудь на холм подняться и посмотреть, что за обстановка на берегу. И шевелитесь, надо до темноты успеть вернуться.
– Да мы быстро.
Этот диалог тоже повторяется перед каждым ночлегом. Разве что предложение про море вставляется только в деревнях, расположенных близко к нему.
Вот и у меня своего рода ритуалы выработались…
Размеренный процесс обустройства был грубо прерван неожиданно быстрым возвращением тройки дозорных. Мчались они бегом, сильно запыхались, а довести выносливых ребят до такого состояния было непросто. Что-то нехорошее случилось…
– Страж! Сэр Дан! – издали вскричал Люк. – Там корабль! И люди! Много людей!
– Стоп, – спокойно ответил я. – Давай четко, без криков и медленно: что за корабль, где он и о каких людях вообще идет речь?
Тот продолжил без паузы, все так же пулеметно тараторя:
– Мы поднялись вон на тот холм, с его вершины отлично видно море и берег. В море корабль стоит. То есть почти лежит на боку. На берегу напротив него люди какие-то суетятся. Не разглядеть их толком. Палатка стоит, костры дымят.
– Сколько их?
– А хрен его знает… С полсотни точно будет.
Я не спешил высказать комментарии. Еще ляпнешь глупость ненароком, а ушей любопытных более чем достаточно – непременно разнесут по всей округе, да еще и переврут позорно. Вот зачем самому языком чесать, не подумав, если для этого человечество придумало подчиненных?
Обернулся к жадно прислушивающемуся Туку:
– Чего вытаращился?
– Так ведь это… Ну интересно же.
– И чего здесь такого интересного? Сам все прекрасно понимаешь. Или нет?
– Да что тут еще понимать? Корабль на боку, значит, на камни сел или мель, а может, другая беда и чинить борт пытаются. Я так думаю, что демы это, потому как, кроме них, мимо наших берегов никто особо не шастает.
– Нет. – Люк покачал головой. – Корабль другой совсем.
– Да много ты в кораблях понимаешь, сопля сухопутная, к губе присохшая!
– Это ты мне говоришь?! Кривой, тупой, а на других пеняешь! Может, я понимаю и меньше твоего, но на галеры демов насмотрелся. Нет, совсем разные корабли.
– А народ на берегу в доспехах? – уточнил я.
– Не могу сказать точно – далековато до них, но вроде доспехи были. Еще флаги там какие-то.
– Флаги?! – изумился Тук. – Не припомню я у демов флагов. Разве что череп на палку нацепят или что-то в этом роде начудят. Хорошего от них не дождешься, а вот мерзость запросто.
Из полученной информации я так и не понял, кто именно расположился на берегу. Но, учитывая то, что берег этот по праву принадлежит мне, игнорировать присутствия незваных гостей не мог:
– К бою. Сходим проверим, кто к нам заявился.
Несмотря на многочисленные невзгоды, омрачавшие мою нынешнюю жизнь, я не окончательно съехал с катушек, чтобы атаковать противника, как минимум в два с половиной раза превосходящего количественно. Приказ «к бою» означал максимальную готовность к столкновению. Мы драки не хотим, но мало ли что может случиться. На этот случай надо затянуть ремни доспехов, проверить амуницию, чтобы ничто не звякнуло предательски, вещевые мешки оставить в деревне, а то могут помешать спасаться бегством в случае неприятностей.
Задача скрытного приближения к вероятному противнику затруднялась из-за особенностей здешнего ландшафта. Топоры лесорубов тому виной или что другое, но деревьев на прибрежных холмах не было вообще, а кусты, хоть и росли в изобилии, размеры имели удручающие. За ними мелкой собачонке нелегко укрыться, не то что человеку. До моря полпути преодолели, когда я осознал, что такая толпа, перебегающая от одной жалкой кучки зелени к другой, незамеченной вряд ли останется. Пришлось чуть подкорректировать планы: оставил отряд на месте, дальше пошел в сопровождении Люка и Тука. Первый – один из лучших разведчиков и действительно умеет укрываться от врагов, а второй прекрасно разбирается во всем, что касается кораблей, их государственной принадлежности, тактике действий и прочем.
Бакайцы все до единого в этом прекрасно разбираются, потому как их остров долгие годы был своего рода Тортугой[1] этого моря.
Даже втроем продвигаться было тяжело. Почти все время на полусогнутых ногах, спина в три погибели скрючена. Мореходы выставили пост на вершине самого высокого холма, оттуда можно было контролировать практически все окрестности. Пришлось попотеть, прикрываясь скальными выходами, вжимаясь в еле заметные ложбинки. Сумерки в этих широтах долгие, но стемнело уже прилично, когда мы наконец добрались до берегового обрыва.
Картина открылась прекрасная. Куда ни взгляни, ровная гладь моря, волнения почти нет. Далеко в северной стороне, на горизонте, подсвеченные последними лучами уже закатившегося солнца, сверкают искорки вершин парочки высоких островов. Еще один, темный, угрюмый, похожий на небрежно насыпанную угольную кучу, расположился в километре или чуть дальше. Сам берег в этом месте плоский, сложен камнями размеров от футбольного мяча до совсем крошечных. Полоса пляжа – не больше полусотни метров в самом широком месте и считаные шаги в узком. На всем протяжении ее подпирает высокий обрыв. Лишь в одном месте он проточен долиной ручья, и только по ней можно взобраться наверх без риска свернуть шею.
