Тимур Литовченко - Число зверя, или Лейтенант дьявола
Откровение
святого Иоанна Богослова
(Апокалипсис)
Мамочка задумалась: а не поставить ли книжицу на место? Не взять ли что-нибудь попроще, хотя бы те же стихи? Да, старушка приносила ей и такие вот религиозно-философские сочинения. По большей части Мамочка лишь бегло просматривала их и ставила в шкаф, чтобы после почти не брать в руки, потому что в Бога не верила, как и всякий разумный, рациональный человек. А если и поминала Бога в разговоре, то совершенно бездумно. Действительно, не могут же эти красивые сказочки о высших силах и высшей справедливости быть правдой!..
И вообще, считала Мамочка, не женского ума дело разбираться со "всемирными тонкостями". Потому читала философские книжечки лишь под влиянием особого настроения, посещавшего её крайне редко. Так, однажды она прочла "Книгу Екклесиаста" со знаменитой раздумчивой фразой: "Суета сует, всё суета!" - и пришла в полнейший восторг. А вот другие книжки всё же произвели на Мамочку меньшее впечатление. Хотя старушонка приносила их как всегда вовремя, Мамочка никогда не погружалась в философскую стихию надолго, быстро отходила от неё.
Но сегодняшний случай был из ряда вон выходящим. Во-первых, днём Мамочка как раз мечтала почитать "что-нибудь этакое", неприземлённое. Во-вторых, "Апокалипсис" был, как ни верти, последним даром старушки.
Поэтому в конце концов Мамочка всё же решилась. И вот задвинув стеклянную дверцу шкафа на место, чтобы драгоценные книги не пылились, пошла на кухню, сделала пару бутербродов с кофе (за своими горестями Мамочка и думать забыла о еде и теперь вдруг ощутила резкий приступ голода), вымыла чашку, завела будильник, погасила свет, вернулась в комнату, пристроила около кровати торшер, забралась под одеяло и раскрыла брошюрку.
Из первой главы ей понравилось лишь звучное изречение: "Я есмь Алфа и Омега", - а образ Сына Человеческого с семью звёздами в деснице и с обоюдоострым мечом во рту наоборот отпугнул. Вообще-то она читала много хорошего про Христа в принесенных старушонкой книжках, которые назывались Евангелиями. Знала, что был он тише воды, ниже травы, что злые люди приколотили его за руки-ноги к деревянному кресту и поставили умирать на вершине горы. Нечто похожее она слышала ещё в детстве от своей бабушки. И как-то само собой получилось, что Мамочка привыкла чисто по-матерински жалеть этого сказочного героя, иногда представляя его в виде беззащитного застенчивого юноши, чем-то похожего на Эймера. А теперь вот - человек с мечом во рту... Бр-р-р!!!
Вторую и третью главы, предназначенные каким-то там церквям, Мамочка пропустила. Зато дальше читала крайне внимательно, всё более увлекаясь поразительно яркими образами "Откровения": престолы на небе, двадцать четыре старца в белых одеждах и четыре животных, взывающих: "Свят, свят, свят"; запечатанная семью печатями книга и снимающий печати Агнец... Она вновь представила Эймера, подумала, что на эту роль, возможно, подошла бы и Лейфа. Однако при воспоминании о сегодняшнем безобразном поведении худышки её кандидатуру на столь ответственную роль пришлось решительно отбросить.
Когда в шестой главе Мамочка дошла до четырёх всадников, особенно до бледной смерти на белом коне, то вспомнила наконец, что слышала в детстве от бабушки и про "Апокалипсис". Что-то ужасное будет в этой книге, будет обязательно! Конец света...
Мамочка обессиленно опустила руку с книжкой на одеяло, огляделась. Комната была погружена в полутьму, лишь торшер очерчивал чёткий белый круг на потолке да второе пятно света, ломающееся на стенах, на полу и на кровати. Прислушалась: ни звука вокруг, просто гробовая тишина. Удивительно даже! И страшно... Но Мамочка не отложила "Откровение", лишь натянула одеяло до подбородка и с отчаянно бьющимся сердцем возобновила чтение.
Сто сорок четыре тысячи запечатлённых на челе из колен Израилевых мало интересовали её. Трубящих ангелов она испугалась до мурашек на коже и едва не бросила чтение окончательно, но тут дошла до книжки, сладкой в устах и горькой во чреве. Это её даже рассмешило. И конечно, приободрило.
Прочитав о двух Божьих свидетелях, которые будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, Мамочка захотела непременно узнать, сколько лет это составит. Встала, вынула из сумки ручку и маленький блокнотик, ещё раз подивилась чернильной тьме за окнами и гробовому молчанию окружающего мира, от которого на душе делалось чрезвычайно тоскливо, так тоскливо, что хоть в петлю, хоть в прорубь головой, зябко ёжась, вернулась под одеяло. Поделила в столбик тысячу двести шестьдесят на триста шестьдесят пять, остаток поделила на тридцать и узнала, что пророки должны мучать людей три года и ещё пять с половиной месяцев. "Вот злюки", - подумала Мамочка, порадовалась, что тела пророков не будут хоронить три с половиной дня (так им и надо!). Но также порадовалась тому, что в конечном итоге они воскреснут (ладно уж, пусть и заправским злюкам будет хорошо).
Дева с новорожденным младенчиком, спасающаяся в пустыне от дракона, и орлиные крылья для её спасения растрогали Мамочку почти до слёз. Тут она представила в виде жены себя, а ребёночком - снова-таки Эймера, только маленького. И умилилась.
Следовавшие в двенадцатой и тринадцатой главах один за другим драконы привели её в трепет. Однако трепет этот был ничем в сравнении с крупной дрожью, которая начала бить бедную Мамочку, когда она дошла до трёх последних стихов тринадцатой главы:
"16 И он сделает то, что всем - малым и великим, богатым и бедным, свободным и рабам - положено будет начертание на правую руку их и на чело их,
17 И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.
18 Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его шестьсот шестьдесят шесть."
Тринадцатая глава, глава под несчастливым номером. Но тогда сколь ужасны это стихи...
"Откровение" выпало из ослабевших пальцев Мамочки.
Хорошо, но что в этих стихах ужасного? Почему они произвели на Мамочку такое впечатление?
Она не могла толково ответить на этот простой вопрос, но сердцем чувствовала: да, именно для неё это ужасно!
Но как?.. Почему?.. Судьба? Нет, понятие судьбы слишком расплывчато. Пожалуй, в столь обширные рамки можно втиснуть даже глупые сказки про распятых на деревянных крестах добрячков...
Мамочка вернулась к последнему стиху:
"Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его шестьсот шестьдесят шесть."
Без сомнения, ужас сконцентрирован именно в этих строчках! Словно все силы ада собрались воедино...
