Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич
Я пошел по вагонам и постучал в купе, где располагался радиоузел.
- Можно войти? - спросил я.
- Можно, - с некоторым сомнением согласился радист. Все-таки купе было служебным. Но, с другой стороны, ведь он знал меня.
- Понимаете... Мне нужно сказать одну фразу по местному радио. Можно?
- Вообще-то не полагается, - засомневался он.
- Я только хотел поблагодарить всех пассажиров.
- А! - догадался он. - Одну фразу можно. Только чтобы без всяких там штучек-дрючек. У нас строго.
- Понимаю. Только одну фразу.
Он что-то переключил, сунул мне микрофон в руки, потом снова взял в свои и сказал чуть даже торжественно:
- Товарищи пассажиры, внимание! Внимание!
Затем он снова передал микрофон мне и жестом показал: "Говори".
Я заволновался, ведь фраза у меня так и не была готова.
- Товарищи, - сказал я, задыхаясь. - Люди! Человеки! Спасибо вам за все!
Все... Больше я ничего не мог сказать. Я передал микрофон, подождал, пока радист его выключит, сказал "спасибо" и вышел в коридор.
Не совсем то я сказал. Да и как выразить свои чувства сотням людей, которые даже не знают тебя в лицо?
Ну да ладно. Пусть уж они поймут каждый по-своему...
Ивана я снова нашел на площадке последнего вагона. Вместе с ним стоял товарищ Обыкновеннов.
Ивана я ни о чем не расспрашивал. Да и бесполезное это было дело. Если захочет, то расскажет сам. А вот товарища пришельца мне хотелось кое о чем спросить.
- Вы хотели рассказать мне какую-то историю.
- Да. Хотел.
- Еще есть время. Расскажите.
- Нет, теперь это не имеет смысла.
- Но ведь именно перед Марградом вы и хотели рассказать ее!
- Я был уверен, что все будет по-другому.
- Понимаешь, Артем, - сказал Иван. - Товарищ Обыкновеннов был уверен, что для спасения поезда нужно было обязательно пожертвовать вашими с Ингой детьми. Это был единственный возможный вариант. Все знали это. Но ведь решили-то не так. Это и непонятно товарищу Обыкновеннову.
- Не понимаю, - подтвердил пришелец. - Ваш мир совершенно нелогичен. У вас какой-то разрыв между причинно-следственными связями. Пассажиры сделали совершенно противоположное тому, что было необходимо для спасения, и поезд тем не менее благополучно прибывает в Марград.
- Пришельцу, наверное, это действительно трудно понять, - согласился я.
- Господи, да какой я теперь пришелец! - воскликнул товарищ Обыкновеннов. - Ведь я же живу здесь с незапамятных времен. И все равно ничего не понимаю! И как это у вас из совершенно нелогичных посылок получаются правильные действия?
- Видите ли, - сказал я, - мы и сами еще много не понимаем. Но это не причина для того, чтобы бездействовать. Когда-нибудь мы поймем все. Во всяком случае, гораздо больше, чем сейчас... А вы вот мне что скажите... Вы действительно пришелец с планеты Ыбрыгым?
- Я обижусь, - сказал товарищ Обыкновеннов. - Я обижусь на вас, Артемий!
47
Фирменный поезд "Фомич" прибыл в Марград.
Первой, кого мы встретили, когда вышли из вагона, была бабуся со своим великаном внучеком Колей.
- Здравствуй, голубчик, - запричитала она. - Доехали, милые вы мои... Да ты никак, голубчик, с семьей ехал?
- Приехал с семьей, - ответил я. - Вот жена, Ингой звать. Два сына, Саша и Миша, и дочь Валя.
- А старухе голову морочил, что холостой. Ай-яй-яй! - погрозила она мне. - Нехорошо старуху обманывать.
- Да я и не обманывал вас. А вы зачем в Марграде?
- Как зачем? - удивилась бабуся. - Мы с Феней сюда прилетели.
- Отца привезли в Академию наук, - пояснил внук Коля. Заинтересовались им. Отсыпается в гостинице. А мы вот решили вас встретить. Знакомые все-таки люди.
- Это хорошо, что вы здесь оказались, - сказал я.
- Мы, голубчик, в гостинице "Крутые берега" остановились. Ты уж, пожалуйста, навести старушку. Я ведь все больше одна сидеть буду.
- Обязательно навещу. В ближайшие дни. Твердо обещаю.
- Вот и хорошо. И про нуль-упаковку, может, что выяснится. Феня-то вдруг еще и человеком станет. Очень уж хочется матери, чтобы все ее дети людьми были.
- Я уверен, что станет. Помощь человеческая ему была нужна.
- Ох, как нужна, голубчик, людям помощь человеческая... Ну да ладно. Я вижу, вас встречают.
- Где? - все-таки испугался я.
- Мама! - крикнула Инга и бросилась к полноватой женщине, рядом с которой шагали высокий пожилой мужчина и парень. - Мама! Папа! Борька!
- Инга! А это?
- Мама, я тебе все сейчас расскажу. Мама, вот мой муж. Его зовут Артемом. Это Миша. - Она кивнула на сына, которого держала на руках. - А это Саша. Он уже первый класс закончил. И Валя. Ей четыре года.
- Да что-то я ничего не пойму, - удивилась моя теща.
- Мама, ну что тут непонятного. Вот мой муж, и вот мои дети. Трое их у нас.
- Как это трое? Почему именно трое? Да ты вдовца, что ли, взяла?
- Подожди, мать, - остановил ее муж. - Тарахтите, как сороки. Ничего не поймешь. Давай-ка, Инга, коротко и внятно.
- Ну, понимаете. Мы с Артемом познакомились в вагоне. А потом у нас появились дети... Трое. Саша, Валя и Миша.
- Подбросили! - ужаснулась мать Инги.
- Да нет! Ничего нам не подбросили. Появились они у нас. Сначала Саша. Он новорожденный был, а кормили его в другом вагоне. А на второе утро ему уже четыре года стало. И появилась Валентина. А потом...
- Ты что-нибудь понимаешь? - спросила мать Инны у мужа.
- Не очень, но надеюсь когда-нибудь понять.
Я был уверен, что сегодня они все равно ничего не поймут. Может, и через год не поймут. Но смирятся. Внуки как-никак... Поэтому я поставил дочь на асфальт и сказал:
- Артем.
- Артем, - покачала головой теща. - Посмотрите на него. Он Артем!
- У меня квартира есть, - заявил я, не зная для чего. Чтобы солидности себе, что ли, придать.
- Бабушка! - топнул ногой Сашка. - Ты так и будешь стоять и не поцелуешь меня?
- Да что же это?! - растерялась женщина.
- И меня, - попросила Валентина.
Знали они, знали своих бабушку и дедушку!
- Милые вы мои! - вдруг расплакалась мать Инги и принялась целовать внука и внучку. Потом выпрямилась и заявила: - Все равно ничего не понимаю.
Ну, тут они еще маленько поразбирались, а я увидел Степана Матвеевича и не выдержал, подошел к нему.
Степана Матвеевича держали под руки два молодых человека, по виду вовсе не академики, но все же из. Академии наук.
Где-то совершили запуск в прошлое, потому что взгляд Граммовесова был ужасен. Я подошел и обнял его. Мне плакать хотелось при виде этого жуткого зрелища.
- Можно хоть что-нибудь сделать? - спросил я у молодых людей, поддерживающих Степана Матвеевича.
- Ничего нельзя сказать заранее.
- Главное - объяснить феномен, - сказал второй. - Вы родственник?
- Нет. Но я очень заинтересован в судьбе Степана Матвеевича.
