Андрей Курков - Пуля нашла героя (География одиночного выстрела - 3)
- Вот и я думаю. Сева и Светлана, они в брак хотят вступить. Говорят, что ваше разрешение надо...
- Разрешение? - Медведев задумался. - Надо инструкции посмотреть, я с таким делом еще не сталкивался... Пойду, посмотрю эти бумаги, потом зайду, Медведев встал и вышел из комнаты.
Оставшись один, Добрынин пожал плечами, удивляясь неведенью капитана относительно своих обязанностей.
Во всяком случае, разговор начался, и стало Добрынину на душе легче.
За окном было темно, и только желтоватый свет луны падал на каменную площадку. Прожектор все еще не работал, и это, хоть и было признаком беспорядка, радовало Добрынина. Нравились ему летние теплые ночи, усыпанные звездами небеса, свет луны, спускавшийся на самое дно ущелья.
Медведев вернулся в комнату контролера с тоненькой брошюркой в руках.
- "Обязанности командира спецточки", - прочитал Добрынин название серой брошюрки.
- Да, - капитан кивнул. - Правильно. Только не разрешение я им должен дать, хотя и так можно сказать... Значит, так, как командир спецточки я являюсь представителем советской власти на вверенной мне территории и исходя из этого могу производить регистрацию браков проживающих и работающих на данной территории граждан. Вот так тут сказано...
- Значит, можно? - обрадовался Добрынин.
- Что можно? - серьезно спросил капитан. - Это я решаю: регистрировать брак или не регистрировать. Написано "могу", а не "обязан"!
Радость покинула Добрынина - видел он, что Медведев любовь как серьезное чувство не уважает.
- Так что же? - спросил потерянным голосом народный контролер. - Не будете регистрировать?
Медведев уставился на крашеные доски пола. Задумался.
- Значит, так, - проговорил он, не поднимая головы. - Что важнее: задание Родины или такое личное дело, как брак?
Тут уже Добрынин опустил голову. Ответ на этот вопрос был настолько очевиден, что не было никакого смысла продолжать разговор.
"Да и действительно, когда любишь Родину, разве нужно еще кого-то любить? - подумал народный контролер и сам скривился из-за своего неполного согласия с этой мыслью. - А Таня Ваплахова?.. Правда, она, кажется, Дмитрия больше Родины любила..."
- Ну так что важнее? - настаивал на ответе Медведев.
- Что важнее, что важнее... ясно, что важнее - Родина, - ответил Добрынин, но голос его был настолько тихий и слабый, что можно было усомниться в искренности его слов.
- Вот-вот, Павел Александрович, - капитан поднял глаза и посмотрел на хмурого, внезапно почувствовавшего мыслительную усталость народного контролера. - Значит, так, - тут капитан Медведев основательно вздохнул. - Передай им, что они женятся... женятся после первого же удачного запуска. Понятно?
У Добрынина после внутренних переживаний, причиненных этим неопределенным разговором, не оставалось сил даже улыбнуться. И он улыбнулся глазами. Даже чуть не заплакал...
- Я давно спросить вас хотел, Пал Александрович, - уже другим, более привычным тоном заговорил вдруг Медведев. - Так, из любопытства, только вы не обижайтесь.. Вы же не член партии... при такой работе и при таком доверии...
- Нет, - спокойно сказал Добрынин. - Может, и не член, но коммунист...
- Да, но если не член партии...
- Ленин был коммунистом еще до основания партии? Ведь так? - перебил народный контролер. - И Тверин был коммунистом задолго до партии!
- А-а... - со все еще немного озадаченным выражением лица, кивнул Медведев. - Значит, вы - настоящий коммунист?
- Ну вот, поняли, - улыбнулся Добрынин. - Член членом, а коммунист коммунистом... Так я могу им передать насчет брака?
- Да, - сказал Медведев. - Найдите Канюковича, и пускай им переведет!
- Хорошо, я и сам... - и тут Добрынин недоговорил, сам себя перебив.
Испугался даже - надо же, чуть сам не проговорился о своих "разговорах" с глухонемыми, не зная, разрешено это или нет...
Капитан ушел из добрынинской комнаты. Через минуту за стенкой раздался монотонный, негромкий американский голос. .
Добрынин обулся и вышел на площадку. Посмотрел на окошко на втором этаже общежития, где жили рабочие. Свет там горел, и народный контролер поспешил к зданию.
Постучался, потом хлопнул себя ладонью по лбу: чего стучать, если они ничего не слышат? Зашел.
Глухонемые сидели вчетвером за столом и играли в лото. Один держал на коленях мешочек с деревянными бочонками-номерами, а трое остальных напряженно смотрели на лежащие перед ними карточки, отрывая взгляд только когда рука "банкующего" вытаскивала и показывала играющим очередной номер.
Добрынин подошел к столу, оценил ситуацию на карточках. Потом дотронулся до плеча Севы. Тот сразу встрепенулся, задрал голову, посмотрел вопросительно на Добрынина.
Добрынин зажал пальцами воображаемую ручку и помахал рукой перед Севой. Тот вскочил, достал карандаш и листок бумаги.
"Я поговорил, - писал Добрынин, даже в пальцах ощущая усталость - и карандаш дрожал у него в руке, и буквы дрожали на бумаге. - Медведев сказал, что женитесь после первого удачного запуска".
Сева несколько раз перечитал записку. Потом как-то напрягся весь - игра уже прекратилась и мешочек с бочонками соскользнул с колен "банкира" на деревянный пол, дробно ударившись о доски. Сева передал записку друзьям. После этого минут пять мелькали над столом пальцы, руки, кисти. Шел оживленный и неслышный разговор, совершенно непонятный Добрынину. Он даже не мог разобраться - хорошая была это новость для Севы или нет.
Надоело сидеть в этой переполненной жестами тишине.
Добрынин встал, чтобы уйти, и тут же Сева шагнул к нему, схватил его за руку, пожал от души.
Павел Александрович облегченно вздохнул. Стало ясно ему, что принес он добрую новость. Снова присел за стол, взял карандаш.
"А где Светлана?" - письменно спросил он.
"На кухне моет посуду для завтрака", - написал Сева.
Добрынин взял у него карандаш, вложил его в почти онемевшие пальцы.
"Совсем скоро будет новый повар, - написал он, и тут же вопрос возник у него к глухонемым: - Вы свинину любите?"
Сева прочитал вопрос, перекинулся несколькими жестами с друзьями. Потом написал: "Любим".
"Значит, прав был Вершинин, - мысленно вздохнул народный контролер. Значит" действительно, если б умели они говорить, то сказали бы..."
"Ну, - подумал Добрынин. - Надо спать идти, а то что-то такой нервный день получился".
Махнул глухонемым рукой и ушел, провожаемый внимательными добрыми взглядами.
Дня через два Медведев разбудил Добрынина в пять утра. Глаза капитана были красные от недосыпа. И голос звучал хрипловато.
- Пал Алексаныч, - протараторил он, зайдя в комнату и удостоверившись, что народный контролер уже проснулся от предварительного стука в дверь. - Извините, что рано... Я Сагаллаева вниз поведу. Договорились с Ефимовым обменяться поварами на полдороге, возле кривой сосны. Вернусь часа через три-Так вы уж тут, если что - без меня, хорошо?
