Николай Гуданец - Полигон
- Хорошая девчушка Стасия, - сказал Ронч.
- Да, она очень мила, - суховато подтвердил Кин.
- За ней тут многие приударяли, но получили от ворот поворот, - помолчав, сообщил квадр-офицер. - Глазки строить она любит, а дальше - ни-ни.
- Это как понять, вы меня предостерегаете? - Кин легонько поднял брови. Премного благодарен за такую заботу.
Ронч обескураженно замялся.
- Нет, что вы. Я так полагаю, не мое это дело. Сами разберетесь.
Вскоре Стасия принесла им завтрак, и, когда она расставляла тарелки, вниманием Кина опять завладел искусно выколотый на ее руке стилизованный цветок из фаллосов. Он смутно помнил, что такие цветные татуировки делают при посвящении в адепты какого-то новомодного религиозного культа, но его название досадным образом выпало из памяти. Между тем с этим верованием, кажется, было связано что-то небезлюбопытное из области его профессиональных интересов. Никак не получалось припомнить, что именно. Вчера одолела депрессия, сегодня память начала давать сбои - это недобрый знак, ему и впрямь недалеко до хронического переутомления. Надо будет выкроить минутку и заглянуть в досье Стасии, чтобы навести справки.
По-видимому, официантка заметила его пристальный интерес к необычной татуировке, и, когда Кин поднял голову, ему почудилось, что уголки пухлых губ жестко скривились, словно бы от безотчетно прорвавшейся наружу брезгливой надменности. Впрочем, эта мимолетная гримаска тут же сменилась широкой улыбкой, от которой на щеках Стасии заиграли симпатичные ямочки.
- Приятного аппетита, - пропела она и направилась к соседнему столику, на ходу вынимая из поясной сумочки кассовый терминал.
Прежде чем приняться за еду, Кин выпил залпом стакан минеральной воды, но ее солоноватая щекотка почти не освежила пересохшее горло.
- Знаете, говорят, она раньше жила в монастыре. - Ронч подался вперед и таинственно понизил голос. - Какая-то новомодная секта, называется Храшна или что-то в этом духе.
Фонетическое эхо дало зацепку, и досадный неподатливый клубочек в памяти мигом пошел разматываться.
- Харашну, - поправил его Кин, с облегчением вспомнив экзотичное название. - Это их верховное божество.
- Вот, правильно. И будто бы они там, в монастыре, такое выкаблучивают в честь своего Харашну, что только держись. Вы ее татуировку на руке заметили, ничего себе цветочек, да? Наверно, ей тамошние забавы по гроб жизни опротивели, вот и сбежала. - Ронч вилкой перемешал пюре с подливой и принялся разрезать внушительный кусок тушеного филе.
Одергивать квадр-офицера не стоило, тот затеял бестактный разговор из лучших побуждений, не желая, чтобы его подопечный угодил впросак.
- Все это досужие домыслы, - отчеканил Кин, наливая себе еще минеральной воды. - В секте Харашну предписывается строжайшая аскеза даже для мирян, не говоря уже о клириках.
- Так вы, значит, в курсе их обычаев?
- Просто однажды подвернулось интервью с главой секты, сам не знаю, почему запомнилось.
Он бегло перебрал в уме подробности, случайно почерпнутые из оперативных сводок. Руководство секты Харашну на Ирлее было причастно к строго засекреченному проекту, что-то из области промывания мозгов. Правда, харашнуитов курировала преимущественно политическая полиция, но при этом проводились эпизодические консультации с арконовским научным подразделением. Кроме того, один из жрецов секты попал в поле зрения контрразведки, завязав подозрительно интенсивные контакты с военным атташе имперского посольства, но разработку дела сразу же благоразумно перепасовали коллегам из гражданского ведомства.
- Уж извините, если что не так, - осторожно молвил Ронч, прожевав кусочек мяса. - За что купил, за и то и продаю.
Разрезав булочку пополам, Кин вяло принялся размазывать по ней бутончик масла. Есть ему совершенно не хотелось, однако он заставил себя съесть отбивную и пюре дочиста. Из проштудированных некогда медицинских учебников он знал, до чего рискованно пренебрегать регулярным питанием, как это нередко случается при субдепрессии либо гипомании. Тогда нарушается баланс микроэлементов в крови, и психика вообще может сорваться в штопор.
Насилу покончив с едой, Кин взглянул на часы. Они показывали четверть десятого. В дальнем конце зала показалась Стасия, и он помахал ей личной карточкой, давая понять, что спешит уплатить за завтрак.
- Стасия, милочка, я очень тороплюсь, - пробормотал Кин, когда она подошла к столику. - Давайте рассчитаемся.
Возвращая карточку, она вдруг скрытно сунула ему в ладонь плотно сложенный в несколько раз квадратик записки. Это было проделано так искусно, что даже ; Ронч, сидевший напротив, ничего не заметил. Кин попробовал заглянуть ей в глаза, однако официантка уже преспокойно повернулась к его сотрапезнику. Добротная конспиративная хватка, неожиданно продемонстрированная Стасией, совсем не вязалась с такой невинной процедурой, как вручение любовного послания. Ничем не выказав своего тихого удивления, он спрятал записку вместе с карточкой в бумажник.
- Почему вдруг спешка, стряслось что-нибудь? - поинтересовался Ронч, когда они вышли из столовой.
- Нет, просто в десять у меня встреча с Абурхадом, а я хочу успеть составить и отослать сообщение для Генштаба, - ответил Кин. - Уж не обессудьте, придется вам опять немного обождать меня в коридоре.
- Ладно, подожду, ничего страшного, - покладисто буркнул его телохранитель и, прищурившись, взглянул на небо. - Гляньте, командир подвесил второй вихрелет.
Действительно, теперь над обоими концами изогнутой ложбины, и южным, и северо-западным, барражировало по вихрелету. На их бортовых кронштейнах грозно топорщился усиленный боекомплект: пучки самонаводящихся ракет на ступенчатых направляющих, пузатые кассеты для коврового бомбометания, тупорылые веерные пульсаторы, счетверенные станковые лучеметы. Даже одного из воздушных судов хватило бы для того, чтобы за несколько секунд превратить весь поселок в мертвое пепелище.
- Внушительно, даже чересчур, - признал Кин. - Все-таки мне кажется, вы зря волнуетесь, Ронч. При таком огневом прикрытии никакая массовка не страшна.
- Хорошо, кабы ее накрыли на подходе, - возразил Ронч. - А вот если твари прорвутся через ограждение, от вихрелетов будет гораздо меньше проку.
С крыльца дома Кин полюбовался тем, как смертоносные верткие махины широкими зигзагами порхают в утреннем небе. На каплевидных фюзеляжах, словно коротко срезанные прожекторные лучи, блистали трепещущие конусы крыльевых лопастей. Патрулировавший северо-западную оконечность поселка вихрелет круто снизился над поросшей хвойником седловиной, завис и легонько повилял из стороны в сторону, потом ударил в гущу растительности двумя ракетами с обоих бортов.
