Алексей Корепанов - Найти Эдем (Сборник)
— Павел Корнилов, — ровным голосом сказал Черный Страж. — Слушай и делай выводы. Учение о Создателе не нуждается в изменениях и мы не потерпим изменений. Это первое. Второе. Никакой Земли нет и не было, а есть Лесная Страна, которую ждет такая судьба, какую даст ей Создатель, и не нам судить о помыслах его. Книги основателей — это всего лишь фантазии, это такие же сказки, мечты, как царствие небесное из их же собственных сказок. Это место, куда они стремились в те тяжелые времена, когда здесь были только леса, болота и реки и только начиналось строительство городов. Земля — это придуманный сказочный мир. Нам не нужна сказка о Земле, потому что у нас есть реальная, созданная и благоустроенная нашими руками Лесная Страна, где мы будем жить столько, сколько посчитает нужным Создатель…
— Никто не заставит меня молчать! — с вызовом выкрикнул Павел. Учение нуждается в новом знании.
— Учение не нуждается в новом знании, Павел Корнилов. Если ты не прекратишь подобные разговоры, то первое, что тебя ждет — это проклятие в храмах всех городов. Ты будешь объявлен Посвященными врагом Создателя Мира — заметь, единственным в истории Лесной Страны — и тебе придется перебираться в Броселианд или еще дальше, и рассказывать о Земле волкам и медведям. Подумай.
— А теперь слушай ты, Страж! — ответил Павел, едва удерживаясь от желания взглядом расплющить тело Черного Стража о танковую броню. — Прямо в это воскресенье, в храме, я всем расскажу о Земле, а там пусть верят, как им больше понравится: по-старому или по-новому. Но молчать не буду, я не такой слюнтяй и покорная лошадь, как другие!
Он прошел мимо Черного Стража, от злости изо всей силы сжав кулаки, и, не оборачиваясь, направился через площадь.
— Ну, смотри, Павел Корнилов, — равнодушно сказал ему вслед Черный Страж. — Когда будет трудно — приходи за советом.
Наутро после этого разговора Павел зашел к родителям, но отец спал из-под сбившегося в кучу одеяла торчали ноги в ботинках, — а мамы не было. Он растолкал отца и из нечленораздельных звуков, которые тот издавал, не открывая глаз, сумел только понять, что мама в Иерусалиме. Для того, чтобы узнать, зачем она туда уплыла и когда вернется, нужны были терпение и настойчивость, но Павел решил оставить отца в покое. Отец еще глубже зарылся в одеяло, а Павел побродил по комнатам, потом перелез через изгородь к себе во двор и принялся доделывать беседку. Потом занимался стиркой, вымыл полы в доме и посидел немного за столом, перечитывая Библию.
Особенно он любил книгу Судей Израилевых о жизни Самсона. «И сказал Самсон: умри, душа моя, с филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей».
Вот так. Павел бережно закрыл книгу — страницы были протерты чуть ли не до дыр, отдельные слова уже невозможно было разобрать, но он знал их наизусть, — задумчиво посмотрел в окно, где за изгородью и неширокой полосой бледно-желтой травы стояли кривые тонкие сосны Умирающего Леса. А мог бы совершить такое хоть кто-нибудь из знакомых парней? Даже Лука Громила? Даже Виктор Медведь из отцовской бригады? Очень сомнительно. Сели бы с этими филистимлянами в карты играть, да пиво попивать, вот и все. Ничем, ну ничем не расшевелить…
Он опять заглянул к родителям — там уже никого не было, одеяло валялось на полу у кровати. Отец, пользуясь выходным, несомненно, ушел в питейку. Павел застелил отцовскую кровать и пошел по тихим улочкам мимо пустых домов, здороваясь с теми, кто попадался навстречу или возился во дворах; кивнул полицейскому, прохлаждающемуся в теньке у колодца, и обсудил перспективы облавы на волков, повадившихся на лесоповал, с Лысым Михеем, который вез от пристани глиняные кувшины.
У Иордана было не так жарко, как в городе, но так же сонно. Лениво копошились на отмели два мальчугана, из Тихой Долины на том берегу к бледно-голубому небу поднимался редкий дымок — видно, кто-то отдыхал на мягкой высокой траве, кипятил веселящий напиток; со стороны Иорданских Людей шла по течению одинокая шестивеселка — рыжий парус обвис, люди лежали на тюках, белокурый бородач у руля курил, подставляя солнцу широкую загорелую спину.
Павел спустился к воде, к лодке, поднял и опустил, проверяя, парус, придирчиво осмотрел весла, простукал борта. До Иорданских Людей было сорок семь километров, да до Устья — еще шестьдесят, да вверх по Ховару мимо Заброшенного Поля еще полсотни, а дальше кто знает? И все на веслах, ну, и если повезет с ветром — под парусом. Зато в обратный путь понесет течение и можно будет лежать и смотреть в небо, и думать о чем угодно. Сил на путешествие хватит — Павел присел, уперся руками в изогнутый деревянный нос лодки и без особого напряжения поднял над водой переднюю часть ее тяжелого корпуса. А за месяц можно многое разузнать и все-таки добраться до истоков Ховара. Городов там нет, а если и есть — о них никому ничего неизвестно. После его путешествия незнание станет знанием. Пусть не суждено ему, как апостолу Павлу, чьим именем назвала его мама, нести слово Господне в другие края, пусть даже это знание и не интересует никого, кроме него самого — но, вернувшись, он все-таки расскажет. Сделает подарок Совету. Исправленные карты Лесной Страны — это более достоверные карты. Может быть, когда-нибудь кому-нибудь и пригодятся его путешествия, хотя вряд ли…
А еще одно знание он даст им завтра, в воскресенье, перед тем, как отправиться в путь. Пусть Черный Страж от злости хоть повесится, как Безумная Лариса, или прыгнет с обрыва в Иордан, как Ванда Флоринска (хотя Ванда, возможно, просто оступилась с перепоя) — он, Павел, завтра же в Восточном храме скажет слово о Земле. Если этого будет мало — повторит, вернувшись с Ховара, в Западном храме, и в Северном, и в Южном. В Эдеме, Капернауме, Холмах и у Плясунов. Создателю от этого хуже не будет, да и где он, Создатель? Давно уже и думать не думает о Лесной Стране…
Вернувшись домой, Павел начал собираться в дорогу — укладывал вещи, точил нож, штопал куртку — а вечером сел почитать за столом и читал до тех пор, пока не зазвенели, разбиваясь, стекла и не полезли в дверь парни с перекошенными физиономиями, размахивая палками и автоматами…
Под куртку затекала ночная прохлада. Павел встал, сделал несколько энергичных взмахов руками, походил, разминая ноги, с силой вдавливая в землю подошвы.
Да, Черный Страж опередил его, нанес еще один удар, не дожидаясь воскресенья. Подслушивание разговоров… Так вот зачем он посещает новые строения! Работающие, до сих пор работающие, непонятные ему, Павлу, но понятные Стражу технические устройства предков-основателей… Нетерпимость в вопросах учения о Создателе Мира… Кто он, Черный Страж? Почему такая нетерпимость? Что плохого в знании о действительном существовании в давние времена действительной, а не сказочной Земли? Кому невыгодно подобное знание — Совету? Но Совет — это такие же горожане, возможно, более толковые, но такие же. Стражу невыгодно? Но почему? Непонятно, совершенно непонятно…
