Павел Шумилов - Давно забытая планета
— Спасибо, учту. Если что, скафандр одену.
Беседуем минут сорок. Потом Анна дает отбой. Долго разговариваю с Веткой. Как жить дальше, девушка уже придумала. Они с Цветком продадут драгоценности, половину денег отдадут в рост самым надежным ростовщикам, на остальные откроют таверну, выйдут замуж за богатых. Рассказав о себе, Ветка принимается за меня. Сколько мне лет (чуть меньше 1100, но выгляжу на 40), на ком женат, есть ли дети. (Тут я теряюсь. Могу ли я, дракон, считаться ребенком меня, человека. То же самое относительно Коры) Объясняю в общих чертах ситуацию. Ветка утверждает, что нет. Так не считается. В разговор включается Кора. Она тоже думает, что не считается. Передаю ее слова Ветке. Та удивляется, почему я слышу, а она не слышит. Снимаю наушники, лорингофоны, даю послушать ей. Обо мне тут же забывают. Начинается интенсивный обмен женскими секретами. Потом Ветка убегает в соседнюю комнату. Значит, дело дошло до Страшных Женских Тайн. Удивительно. Кора обычно тяжело сходится с людьми, а тут — с полуслова. Вдруг Ветка прибегает и смущенно протягивает мне наушники. Оказывается, Баку не понравилось, что наушники заговорили не моим голосом. Тихо-мирно дремал на голове у Коры. Услышал голос Ветки, растерялся, потом возмутился и начал щипать за ухо. Распекаю его, обещаю уволить, если не перестанет хулиганить. «Ча-ча-ча-чаа-а» — отвечает он. Ветка хлопает глазами. Объясняю, что Бак — птица. Белая, крупная. Ветка хлопается на колени, бьет частые поклоны, целует пол. В глазах — восторг, счастье и что-то еще в том же духе. Чувствую, что Бак, как и я, нашел свое место в здешних мифах. Распрашиваю. Белая Птица — антипод Черной. Выполняет функции аиста и Синей Птицы, то есть отвечает за своевременную доставку детей и вообще счастья. Насчет счастья у Бака неплохо получилось. Ветка счастлива. Кружится по залу, по привычке сама себе подпевает. Самая настоящая балерина. Запросто поднимает ногу выше головы. Кричу Коре, чтоб заказала компьютеру танец маленьких лебедей. Чайковский. Лебединое озеро. Бегу к скафандру за мегафоном. Кора пускает музыку, я прижимаю наушник к мегафону. Ветка слушает, затаив дыхание. Только вздрагивает то рукой, то ногой, намечая будущее движение танца. Когда музыка заканчивается, просит повторить. И танцует! Свободно, раскованно! Анна говорила, дикари не могут иметь культуры, пока не изобретут долговременный носитель информации. Письменность, одним словом. А это — разве не культура? Язык танца — не культура? И письменность здесь ни при чем! Вот так!
Не понимаю местных жителей. Отдать такой талант мне на завтрак! Хотя, с другой стороны, приятно. Уважают! Ах, черт! Они же не меня уважают, а Черную Птицу.
Ночью меня будит Кора. Обнаружили шаттл. На суше, в районе, закрытом ранее облаками. Посадка была очень тяжелая. На холмы, покрытые лесом. Шаттл проложил просеку по вершине одного холма, перелетел ложбинку и ударился о другой. На орбитальной аврал. Корректируют орбиту большой нуль-т камеры, которую я превратил в самостоятельный спутник, готовят к сбросу флаеры с киберами, прокладывают оптимальный маршрут для меня. Я прибуду на место катастрофы очень нескоро. Точка падения на противоположной стороне планеты. 18 тысяч километров по кратчайшему расстоянию. Двадцать пять, если лететь не через полюс, а огибать океаны. А ведь здесь сила тяжести больше, чем на Земле.
Сообщаю Ветке, что завтра мы с ней расстаемся. Инструктирую, чтоб поменьше рассказывала обо мне. Все равно не поверят, но у нее будет куча неприятностей. Девушка грустнеет.
Сэконд. Сандра
Сандра возвращалась домой, еле передвигая ноги. Мужчины ходили по форту угрюмые, злые. Дома на ее кровати лежала Воля, на кровати Скара — Птица. Баба Кэти суетилась по хозяйству. Сандра заглянула в печку, взяла ржаные лепешки, сыр, чугунок с супом, пошла к вышкам. Забралась на самый верх, получила нагоняй от Скара. Сначала за то, что влезла на вышку, потом за то, что принесла мало супа и не взяла ложку для Барсученка. Пока мужчины по очереди ели, рассказала о ходе следствия. Спросила, что намерен Скар делать с Волей.
— Ты за нее дралась, она твоя. Что хочешь, то и делай, — ответил тот. Барсученок что-то хотел сказать, но передумал.
— Я ей кожаный ошейник одену! — решила Сандра. Скар с Барсученком переглянулись и рассмеялись.
— А жить она у кого будет? — поинтересовался Скар.
— Сначала у нас, потом придумаю. Да что вы на меня так смотрите?
— Теперь понял? — спросил Скар у Барсученка. — Самая настоящая Хартахана. Никаких запретов не признает, что хочет, то и делает!
Сандра забрала пустой чугунок, начала спускаться.
— А все-таки, супротив Свинтуса она слабовата, — донеслось сверху.
— Слабовата, — согласился Скар.
По дороге домой Сандра присмотрелась к ошейникам незамужних девушек. Полезла на чердак, разыскала кусок кожи завра, выкроила полоску, отскоблила, отмыла, сложила вдвойне, прошила, проделала на концах отверстия. Концы ошейника просто связывались тонким кожаным ремешком, пропущенным через них. Проснулась Птица и злым взглядом наблюдала за ее манипуляциями. Баба Кэти неодобрительно покачала головой, но ничего не сказала. Заглянула Лужа. Птица вывела ее в коридор, долго о чем-то шептались. Сандра расстроилась и обозлилась.
— Госпожа, ты для Птицы это делаешь? — спросила Лужа.
— Нет, для Воли.
— Ты выгонишь ее из дома?
— Никто ее выгонять не собирается. У нас жить будет. А захочет уйти — ее дело. Держать насильно не буду!
— А твой не выгонит?
— Да что ты заладила — выгонит, не выгонит?
— Так ведь это одевают, когда муж железный отбирает и из дома выгоняет.
Сандра грустно рассмеялась.
— Силой одевать не буду. Не могу я на нее железный ошейник одеть, пойми, глупая. Дам такой. Захочет — оденет, не захочет — ее дело.
Женщины удалились в ее комнату, которую сейчас занимала Воля, принялись шушукаться. Сандра поскорей юркнула под одеяло на кровати Скара. Ее знобило. Но голоса за стенкой не давали уснуть. Лужа рассказывала о поединке. Подробно, в лицах, не опуская ни одной мелочи. Удивительно точно описывала, кто где стоял, как замахнулся, куда ударил. Умалчивала лишь о том, что большинство ударов Свинтус блокировал или отбил. Может, издалека было плохо видно, а может, так было интересней рассказывать. На слушателей рассказ произвел огромное впечатление, особенно на Сандру. Она крепко зажмурилась и с головой укрылась одеялом.
— Скоро, скоро, — шептала она, стуча зубами. — Мне немножко осталось. Меньше недели. Я продержусь. Мальчики проснутся, они помогут. Они все исправят. Я уйду из этого ада. А как же Скар?
