Айзек Азимов - Фантастическое путешествие II
Ее поддержал Конев:
— Кроме того, Альберт, мы приближаемся к синапсу. Здесь аксон заканчивается множеством тканей, каждая из которых вплотную приближается, но не соединяется с дендритами соседнего нейрона.
— Я знаю, — нетерпеливо сказал Моррисон.
— Здесь нервному импульсу, так же как и скептическим волнам, приходится перескакивать через образовавшуюся пропасть между тканями одного и дендритами второго нейрона. При этом основные мысли ослабляются меньше, чем второстепенные. Другими словами, если мы попробуем перебраться через синапс, мы достигнем такого места, где без всяких помех можно будет услышать самые важные, самые сокровенные мысли.
— В самом деле? — заинтересовался Моррисон. — Понятие «избирательное ослабление импульсов» незнакомо мне.
— Да, это — результат исследований советских ученых.
— Ах!
Конев тут же завелся:
— Что ты хочешь сказать этим <174>Ах!<175>? Ты не признаешь наших успехов?
— Нет, нет. Что ты...
— Конечно, для вас — если советское, значит, лишено любого смысла.
— Я хотел только сказать, что никогда не слышал и не читал об этом, — защищался Моррисон.
— Работа была проделана мадам Настасьпенской. Я надеюсь, тебе знакомо это имя?
— Да, естественно.
— Но ты никогда не читал ее работ, ты это хочешь сказать?
— Юрий, мне не хватает времени перечитать всю литературу на английском языке, не говоря уж...
— Хорошо, оставим это. Я помогу достать собрание ее работ, чтобы ты смог заняться самообразованием.
— Спасибо. Но тогда, я думаю, все, что мы обнаружили, противоречит данной теории. Ведь если в результате синапса выживает лишь небольшая часть мыслей и если учесть, что в мозге биллионы таких препятствий, то количество выживших мыслей неумолимо приближается к нулевой отметке.
— Не все так просто, — возразил Конев. — Второстепенные волны не уничтожаются. Они продолжают распространяться, но уже с меньшей интенсивностью. Смысл в том, что в непосредственной близости от синапса основные мысли усиливаются.
— Есть доказательства? Или это только предположение?
— Есть доказательство природы. И благодаря нашим экспериментам это доказательство станет более очевидным. Я в этом уверен. Существуют люди, у которых эффект синапса гораздо выше среднего. Ведь почему отдельные личности могут лучше и быстрее сосредоточиться, чем остальные? И наоборот, почему выдающиеся ученые, как правило, очень рассеянны?
— Хорошо-хорошо. Если мы обнаружим что-то в этом роде, я перестану с тобой спорить.
— А что будет, когда мы доберемся до конца аксона? — подал голос Дежнев. — Ведь поток жидкости, который несет нас за собой, сделает там поворот и понесет обратно, но теперь уже вдоль другой стенки аксона. Может, попытаться выйти из клетки через мембрану?
— Нет, конечно, нет, — возразил Конев — Мы разрушим клетку. Нам нужно приобрести электрический заряд ацетилхолина. С его помощью импульс перебирается через синапс.
— Софья, ты можешь придать кораблю характеристики ацетилхолина? — спросила Баранова.
— Могу, конечно, — ответила Калныня. — Но ведь действие ацетилхолина начнется тут же при выходе из клетки.
— И тем не менее, клетка должна попытаться выбросить нас. Давай попробуем.
Путешествие вдоль нескончаемого аксона продолжалось.
64.
...Впереди показался конец аксона. Однако на экране не произошло никаких изменений.
Конев заметил это первым. Он очень внимательно смотрел по сторонам и наконец увидел то, что искал. Моррисон отдал должное его целеустремленности. Он сам тоже не менее внимательно наблюдал происходящее, но так и не заметил, когда это случилось. Правда, Конев сидел на переднем сиденье, а Моррисону приходилось выглядывать из-за его плеча. Однако это было не оправдание.
Даже при слабом свете прожектора было видно, что впереди появилась дыра. Кроме того, течение изменяло свое направление. Аксон начал разветвляться на отростки, такие же дендриты, как и на другом конце нейрона, где находилось ядро клетки. Там, на самом конце, дендриты были намного тоньше, и их было меньше. Несомненно, часть клеточной жидкости направлялась в дендриты, но корабль несло основным потоком, который уже поворачивал в обратную сторону. Таким образом, у них не оставалось никаких шансов.
Лучшим выходом из создавшейся ситуации было попробовать вклиниться в первый встречный дендрит.
— Давай, Аркадий, давай! — закричал Конев, и тут только все остальные заметили, что они на самом краю аксона. — Включай двигатели, Аркадий, и попробуй прорваться.
До Моррисона доносился сильный звук двигателей. Корабль пытался развернуться. Дендрит, к которому они направлялись, представлял собой трубу, уходящую вдаль. Она была так велика, что из всей окружности им удалось увидеть лишь небольшой участок дуги.
Вопрос заключался в том, как добраться до трубы, то есть преодолеть небольшой водоворот у края аксона, а также несущиеся сплошным потоком молекулы воды.
Корабль благополучно завершил трудный переход и погрузился в дендрит.
— Можешь выключить двигатели, — возбужденно произнес Моррисон.
— Еще не время, — проворчал Дежнев. — Мы находимся слишком близко к встречному потоку. Нужно пробраться поближе к стенке.
Он умело подвел корабль к стенке дендрита. Теперь они двигались по течению. Когда Дежнев, наконец, заглушил двигатель и смахнул со лба капельки пота, он тяжело проговорил:
— На все, что мы делаем, уходят тонны энергии. Всему приходит конец, Юрий, пойми это.
— Займемся этим чуть позже, — отмахнулся Конев.
— Ой ли? — засомневался Дежнев. — Мой отец всегда говорил: «Позже, как правило, бывает слишком поздно». Наталья, не слушай Юрия. Я не совсем доверяю ему в этом.
— Успокойся, Аркадий. Я найду способ переубедить его, если это понадобится. Юрий, дендрит слишком длинный или не очень?
— Наталья, мы скоро доберемся до конца.
— В таком случае, Софья, проследи за тем, чтобы мы в любой момент смогли преобразоваться в ацетилхолин.
— Хорошо, только дайте мне сигнал, — ответила Калныня.
— Я думаю, мне не придется этого делать. Юрий завопит изо всех сил, когда он увидит конец. И в этот момент переключайся на ацетилхолин.
Они продолжали скользить вдоль трубчатого остатка нейрона, куда попали несколько минут назад.
Поскольку дендрит продолжал сужаться, Моррисону показалось, что он видит над собой небольшую арку. На самом деле это была иллюзия. Разум подсказывал ему, что даже в самом узком месте диаметр трубы будет составлять несколько километров по отношению к их размерам. Как и предвидела Баранова, Конев издал жуткий вопль, возможно, сам того не осознавая.
![Джон Беркли - Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/uploads/posts/books/159220/159220.jpg)
