Аркадий Стругацкий - Третий глаз
Еще пару часов на баловство оставалось. Пронюхать бы, как внедрялся в нашу многострадальную электронику коварный пурамин и несправедливо изгонялись в дальнюю ссылку другие мультиполимеры. На мою хорошую задумку внезапно откликнулся тот, кого я не просил. Как на известном пире Валтасара, только уже не на стене, а на экране зажглись слова: “Пользователь, вы должны немедленно зарегистрироваться. Перейдите на один из сетевых терминалов, введите свой пароль и адрес несетевого устройства, к которому вы желаете получить доступ”. Взяли тепленьким! Мне бы пораньше догадаться, что даже эта старуха “ЭВМ” может сидеть на сетевом канале. А так программа, которая следит, чтобы никто не распоясался, с одной из центровых машин провела очередную проверку, и оказалась в неводе поганая рыбка. Золотые-то рыбки ночью спят и видят сны о счастливом будущем. Теперь мне, значит, параша светит и улыбается в полный рот.
Я подошел на цыпочках к двери и выглянул в коридор. Вовремя подошел. Включилась сигнализация, визгливая сволочь. Охрана недолго чухаться будет, это настоящие псы, за пять минут они все здание обшарят. А я если и успею выбраться из избы, то для меня высокая стена припасена. Она вокруг всего комплекса терсходбюро, и даже рекордсмен по прыжкам, даже с шестом ее не одолеет. А перемахни я чудом, уцепившись за пролетающего воробья, так меня и за стеной через минуту ногтем придавят. Без помощи никак. Женя просил не беспокоить, верно просил, он большего не потянет. Но пора рубахи рвать, пупы царапать. Телефон есть, я и набрал номер Брусницыной:
— Шарон, объяснений не будет. Если сердце вам вещует, приезжайте к стене комплекса терсходбюро. Только не на маршрутке. Как ни смешно, но канат с собой захватите. Остановитесь возле телефонной будки на улице Сознательных.
— Кто это звонит? — голос был заспанным, бессмысленным.
— Никто. Это в ушах звенит, — ладно, все ясно. Я швырнул трубку. В голову, как дрожжевая пена, полез фарш из дешевых фильмов. Скинул башмаки, мазнул копотью по лицу. В натуре, плевое дело для ниндзя спуститься по черной лестнице на первый этаж, шмыгнуть по коридору, и там уже гараж. Захватить какой-нибудь транспорт на тысячу лошадиных сил и таранить ворота на полном ходу. Красота. Жаль, снимать не будут кинематографисты.
Босые ноги зашлепали по ступеням еще громче, чем каблуки. Я посмотрел с лестницы на коридор первого этажа, в том конце, где спуск к гаражу, мелькали тени. Охранники, конечно, фильмы смотрели получше моего и гараж перекрыли первым делом. Оставалось только одно: идти в хранилище. Туда они так скоро не полезут. Там, правда, пушистый черт, но он безглазый, безухий, безмордый, а мы будем вести себя примерно.
Зашел, сижу на ступенях, фонарик не включаю, чтобы противно не стало. И вот начинается. Как в бане при плохом паре. Опупеваю, пот градом, в ушах сводный военно-симфонический оркестр. Но и этого мало. Стало, как в бане, когда накушаешься прокисшего пива. Только все в квадрате. Я добрался наощупь до пожарного щита, заэкранировался, и немного полегчало. Соображение ко мне возвращается временами. Я понимаю, что самое главное еще впереди. Я меченый разыскиваемый преступник, сетевая программа передала плесени мою “фотокарточку”, какие-то установочные данные, например, частоту излучения тела. А каналы связи, если нужны, тут кругом, хотя бы на стене радиоточка висит. Не получилось инкогнито. Я опять продул, пойду сдаваться. И в ответ подвал заливает ярким светом, далеко идти не надо, входит сам охранник, хозяин жизни в ладно скроенном, приталенном, припопенном мундире. Глядит, как орел, поводит носом, как пес, трусит кругами, все ближе и ближе к щиту, за которым я балдею и давлю бунтующую физиологию. Я никак не готовлюсь, да и чего тут готовиться. Он сотню таких клопов, как я, передушит, особо не напрягаясь. Сделал здоровяк последний круг, но щит у него почему-то подозрений не вызвал, а может, и я, в натуре, скороспелый ниндзя. Тут меня, однако, так пробрало, что я выскочил с приступом своим рвотным, как ракета. И пока он верно реагировал, разворачивался, лез в кобуру, я в него запузырил первой попавшейся бобиной — смотри древнегреческую скульптуру “Дискобол”. “Диск” попал ему прямо по тыкве, чуть пониже козырька. И этот перепоясанный ремнями жлобина повалился, как сноп, который связали пьяненькие колхозники. Я сам удивился своему выхлопу энергии и вдобавок стравил от полноты чувств на поверженное тело. Безобразную сцену устроил, стыдно стало, но тут я по счастью наполовину выключился. Делаю все, что любому агенту “07” прописано. Но не переживаю, не мандражирую, будто я так каждый день перед обедом разминаюсь. Помню, добрался до гаража, сделал кому-то подкат, вернее, свалился в ноги, кого-то дернул за чуб. Потом по мне стреляли вильгельмы тели из охраны, хорошо хоть не перепутали с яблоком. Во дворе уже не палили, а орали в матюгальник и светили прожекторами, загон, что ли, устраивали. Пока я был в отключке, мне почему-то казалось, что Брусницына все-таки врубилась, нашла машину и едет навстречу. Однако возле стены до меня дошло, что с таким же успехом сейчас прибегут на помощь Серый Волк или Сивка-Бурка. Тут у меня новая фаза отупения, то ли я резко возмужал, то ли сверхпомолодел. Челюсть нижнюю выдвинул и кричу туда, откуда топот слышен: “Я буду откручивать вам головенки вот этими вот руками”. Едва я свою оголтелую фразу закончил, что-то щелкнуло меня по затылку. Враги сверху? Нет, конец каната. “Что с ним делать-то, — начал соображать я, — как карабкаться-то, совсем выдохся”. “Держитесь, держитесь крепче”, — голос из-за стены, тонкий, чей — не разберешь. Наверное, я схватился, но заодно пара бойцов уцепилась за меня. Рявкнул мотор, и я в момент оказался на верхушке стены, правда вместе с ребятами. Но им, видно, не судьба. Или мой пиджак лопнул, или я вывернулся, только они улетели назад. Еще один толчок, и мое тело рухнуло на ту сторону зла. Хорошо, внизу был надувной матрас, а то бы костей в два дня не собрать. Но я все равно сразу обмяк. Шарон Никитична, а это именно она накудесила, тянула меня, потому что ноги мои уже не двигались, запихивала в кабину, потому что руки мои уже не цеплялись — будто воздух из меня выпустили. Что-то, кажется, снаружи осталось, но машина резко газанула, я упал с сидения и провалился в сизую мглу. По дороге вниз липкая дрянь обклеила меня со всех сторон. Пока я думал, вопить или не вопить, падение закончилось без ушибов и переломов. Я был непонятно где, непонятно в чем. Кругом стало небольно покалывать, миллионы острых нитей прошили меня насквозь. По ним шла волна, мягкая, ласковая такая, она убаюкивала, растворяя мысли и страхи. Огонек чуть затеплился и тут же задохнулся.
