Харлан Эллисон - Миры Харлана Эллисона. Том 1. Мир страха
— Перестань меня игнорировать, сукин ты сын. Помоги!
Ноа крепко натянул тряпку — так, что материал слегка порвался, завязал конец, но взгляда больше поднимать не стал. Клаудиа подождала несколько долгих мгновений в надежде, что он отложит работу и поможет ей, но Ноа взялся за другой факел, выбрал новую тряпку и вернулся к прежнему занятию.
Лицо Клаудии напряглось, потом расслабилось, и она негромко произнесла:
— Я попросила тебя помочь только потому, что услышала К в правом туннеле.
Ноа резко повернул голову, моментально вскочил на ноги и схватился за конец листа. Одним резким рывком втащил уставленный контейнерами лист в самый центр убежища. Не говоря ни слова, склонился над оружейным складом и вытащил длинный металлический прут, с конца которого свисало нечто, напоминающее пропеллер с шестью заточенными лопастями. С легкостью, которая приобретается долгими часами тренировок, Ноа вставил прут в замысловатый механизм на треноге, стоящий у стены. В результате шест с пропеллером на конце высунулся из выхода в пещеру.
— Помоги с насосом, — попросил Ноа, вытаскивая генератор из груды Оборудования-тяжелый, с ручным приводом. Ноа подсоединил генератор к концу металлического прута и принялся отчаянно крутить ручки, пока генератор не ожил. Ноа все быстрее и быстрее крутил ручки, пропеллер начал вращаться, и вскоре перед входом в пещеру возник круг сверкающей стали. С лопастей слетали искры. Всякий, кто попытался бы ступить в этот вращающийся круг, был бы в одно мгновение рассечен на части.
— Я же сказал, черт возьми, помоги мне!
Женщина не обращала на него ни малейшего внимания.
Ноа продолжал яростно вращать ручки; затем наморщил лоб и замедлил движения. Через некоторое время лопасти пропеллера стали вращаться не так быстро; Наконец Ноа остановился, искры погасли, и пропеллер опустился. Мужчина повернулся к женщине, которая злобно ухмылялась.
— Спасибо за помощь, ублюдок, — с довольным видом сказала Клаудиа и еще раз улыбнулась.
Он начал было подниматься, левая рука сжалась в кулак; она заметила его движение, быстро отступила к складу оружия и схватила дубинку, сделанную из восьмигранного обломка зеленого стекла и усыпанную острыми шипами.
— Я думаю, тебе не хочется попробовать этой штуки, — негромко проговорила женщина.
Ноа отступил за треногу генератора.
— Мог бы и сообразить, — пробормотал он. — Ведь я не слышал песни.
— Ты многое мог бы сообразить: например, как выбраться отсюда. Но ты ни на что не годен!
Клаудиа бросила дубинку на груду оружия и вернулась к контейнерам с провизией. Взяв по одному в руку, она сделала два шага в сторону заметно уменьшившейся пирамиды с запасами продовольствия, построенной в задней части комнаты, когда Ноа выскочил из-за генератора и преградил ей дорогу. В следующее мгновение он выбросил вперед левый кулак, который угодил Клаудии прямо в живот. Женщина отступила назад и выронила контейнеры. Затем попыталась отскочить в сторону, но удар получился таким сильным, что ей пришлось согнуться. Ноа преследовал ее, злобно сощурив глаза; Клаудиа старалась держаться от него подальше, однако он оттеснял ее к плетеным матрасам с грубыми одеялами, где располагалась их спальня. Боль в животе не давала ей выпрямиться и занять боевую стойку. Неожиданно Ноа бросился на нее, она резко повернулась, пытаясь избежать столкновения; ее ноги запутались в одеялах, и Клаудиа упала. Когда же Ноа попытался лягнуть ее, она швырнула в него несколько одеял; выпутываясь, ему пришлось потерять несколько секунд.
С неожиданной ловкостью Клаудиа откатилась в сторону и вскочила на ноги. В тот момент когда Ноа наконец отбросил одеяла, она сделала короткий прыжок и ногой нанесла точно рассчитанный удар ему в лицо.
Широко раскинув руки, Ноа отлетел назад, ударился о стену и соскользнул вниз. Он был оглушен, медленно опустился на пол и бессмысленно уставился на Клаудию.
— Вздремни немного, — предложила она. — Я разбужу тебя, когда будет готов обед.
С этими словами женщина отвернулась и направилась к контейнеру с продуктами.
Оно оставило пищу. А потом принялось ждать.
Ему хотелось напиться. Однако стены зеленого стекла встали между ними. Его жажду было невозможно утолить. Оно подобралось поближе. И стало пить, но не могло напиться. Оно даже начало постанывать, так сильна была жажда.
— Интересно, откуда берется еда? — сказала Клаудиа.
— Тебя это всегда интересовало. Еда просто появляется, и все. Перестань говорить об одном и том же. Ноа вытащил теплый кусочек какой-то пищи из маленького контейнера и засунул в рот. — На сей раз что-то резиновое.
— Ну о чем же еще мне с тобой разговаривать, если не об этом?.. Как твой рот?
Ноа коснулся рассеченной губы:
— Болит.
Клаудиа рассмеялась:
— Однако не видно, чтобы это мешало тебе набивать брюхо.
— Мне нужно быть сильным. К скоро снова появится; я чувствую.
Клаудиа встала и принялась кружить по комнате против часовой стрелки. Она всегда так ходила. Он же неизменно двигался по часовой стрелке.
— Ты действуешь мне на нервы, — заявил Ноа, не поднимая головы. — Не можешь посидеть хотя бы до тех пор, пока я не закончу есть?
— Твоя сила, — бросила Клаудиа, не останавливаясь. — Это просто потрясающе!.. Что помогло тебе спасти шкуру в прошлый раз? Твоя сила. Ты прав, Ноа, продолжай в том же духе, тогда у тебя будет достаточно сил, чтобы взвыть, умоляя о помощи, а потом как следует поплакать. — Она так и не остановилась. Сила, — еще раз пробормотала она тихонько.
— Послушай, черт возьми, если тебе здесь не нравится, почему бы тебе не взять и не уйти отсюда? Там целый мир туннелей. Выбери любой и шагай.
Клаудиа остановилась прямо перед ним, положив сжатые в кулаки руки на бедра, ее лицо раскраснелось. Ноа продолжал есть.
— Нет, ты уходи отсюда! Ты ведь у нас «сильный»! Возьми факелы, свои дурацкие факелы — ты возишься с ними с тех самых пор, как я себя помню, возьми свои проклятые штуки и отправляйся в туннели, может, найдешь из них выход! — Ее трясло от ярости.
И тут они услышали песнь.
Звук доносился откуда-то из темноты. Он то усиливался, то ослабевал сначала вдалеке, потом ближе, усиливался и ослабевал в определенном ритме, всякий раз становясь все громче, отчего по коже пленников побежали мурашки, а волосы встали дыбом. Они не могли пошевелиться; мощь, сдерживающие узы, невидимая паутина звука заставляли их оставаться на месте. У звуков не было названия. Ноа и Клаудиа постоянно находились в этом убежище, им не с чем было их связать. Они были прикованы к зеленым стенам одной только угрозой, звучавшей в песни, песни… песни, которой они никак не могли дать имя разве что пронзительный вопль рассекающих воздух рептилий.
