Сергей Лукьяненко - Фантастика 2006. Выпуск 2
— Крещённый. — повторил гость. — Отец меня. У вас. Другая церковь. Катон. Много зим назад. Солнце было яркое. Маленькие огоньки. Окна с лицами. Вода. Вибрация звука приятная. Ся щенник говорил со мной. — пришелец прервался, а потом добавил: — Хороший был день.
— Понятно. — Влад покосился на часы. До шести осталось 12 минут, — Может, на Катоне когда будешь, там и поисповедуешься.
— Не успею. Утром сутки кончаются.
— А потом куда?
Цистерцианин наклонил голову.
— Хорошо бы… к Богу. — ответил он.
— Чего? — оторопел сторож.
— Завтра угасну я. — постарался объяснить пришелец, — Старики так решили. Виноват я. Плохое дело сделал. Сутки мне дали. Спасибо. Это ради отца. Хороший он у меня потому что был.
Влад захлопнул книгу.
— Погоди-ка, тебя что, завтра… убьют?
— Убьют.
Сторож ошалело заморгал на невозмутимого пришельца.
— Серьёзно?
— Сутки дали. — повторил цистерцианин, — Спасибо, не всем дают. Жену вот устроил. Дочку. Завещание. Долги отдал. Сюда пришёл поздно. Ся щенник нет. Я не знал, что нет. Надо было утром придти. Не знал. — он опять шевельнул ушами.
— Так что ж ты здесь? — Влад всё никак не мог поверить, — Тебе в полицию надо. Беги скорей, скажи, что тебя убить хотят!
— Старики у нас… как полиция.
— Да ты сюда, в земную!
— Нельзя так.
Влад уже и сам догадался, что нельзя. Цистерциане сделают официальный запрос и его всё равно выдадут…
— Слушай, да ты же в Космопорте. Садись сейчас на любой звездолёт и дуй куда подальше!
— Нельзя так. Найдут.
— Можно улететь туда, где не найдут. — заверил Влад, силясь припомнить названия окраинных планет. Чего там Сухарь на «планетологии» втирал?…
— Можно. — согласился цистерцианин, — Но так нехорошо. Жену мою тогда. И дочку. Угаснут. Вместо меня. Разве лучше? Нехорошо так. Люблю я их. Я сам должен.
Они помолчали.
— К тому же искать когда. Сюда придут. Тебя спрашивать будут. Разве хорошо?
Влад представил допрос цистерциан, и невольно поёжился.
— А может… ещё обойдётся, а? — предположил он, — Поговори со стариками своими. Скажи, мол: виноват, исправлюсь. Про дочку скажи. Может, простят они тебя?
Цистерцианин качнул головой по диагонали:
— Такого у нас не бывает. Старики… не как Бог. Я виноват. Они не простят. Спасибо им. Сутки дали. Другим не часто дают.
— Да что ж ты натворил-то такого?
— Виноват. Сильно виноват. Угасли три цистерцианина. Моя вина. Хотел вот говорить ся щенник. Ся щенник скажет, простит меня Бог или нет.
— Ты что же… убил их?
— Нет. Не я. Руда. Камень падал. Внизу они. Я виноват. Из-за меня.
— Несчастный случай, что ли?
— Так.
— Так объясни им, что ты не хотел. Что это случайно всё. Скажи, пусть по-другому накажут, убивать-то зачем?
— Они знают. Разницы мало. Три из-за меня. Плохое дело. Я виноват.
Цистерцианин замолчал. Влад тоже. Чего уж тут скажешь? Дичь какая-то. Витьке, что ли, позвонить, посоветоваться? Ан нет, тот ещё в дороге.
«А может, гон это всё?» — спохватился вдруг Влад, — «сколько уж раз, бывало, придёт тоже какой-нибудь страдалец, уж такие трели заплетёт, всю душу вывернет, а под конец отвесит: „так у тебя, братишка, кредиток двести не найдётся, а? На дорогу?“»
— Нет ся щенник. — снова забубнил пришелец, — Жаль. Утром надо было. Мы, цистерциане, такие. Главное всегда на потом оставляем. Так у нас принято. А потом иногда поздно бывает. Жаль. Пустая жизнь.
— Да погоди… может, Господь ещё управит всё. Знаешь, так часто случается: люди по одному решают, а Бог — совсем по другому. И не выходит у людей ничего. Бог, Он ведь всё может. Он сильнее любых стариков.
— Ты лучше знаешь. — просто ответил пришелец.
Снова оба замолчали. Влад напряжённо соображал, что бы сделать. По хорошему-то, отцу Глебу в первую очередь надо звонить. Да в отпуске настоятель, до четверга не вернётся. А отец Кирилл, что подменяет его, контактов не оставил… У него и на своём-то приходе забот выше крыши, а здесь он всего на неделю. Эх, угораздило же именно сейчас этой загвоздке приключиться!
— Можно мне… Маленький огонёк зажечь? — попросил цистерцианин.
— Чего?
Пришелец ткнул лапой в бурую горку свечей.
— А, это… Да бери, пожалуйста.
Мохнатый гость порылся в мятом халате и вытащил кубик.
— Хватит столько?
— Бери-бери, всё в порядке. — махнул Влад.
Гость взял тоненькую двухкредитку и пошёл к алтарю. На столе остался рифлёный металлический кубик с переливающимися гранями. Влад настороженно покосился на диковинную оплату, и решил не трогать — «мало ли, может, оно радиоактивное, или ещё чего».
Поразмыслив, он всё же вытащил из кармана телефон и принялся давить кнопки, глядя, как ползёт по экранчику витин номер. Поднёс к уху. Пауза. «Абонент временно недоступен» — отчеканил механический голос. Ну да, ему ещё долго лететь… Эх… Влад запихал трубку обратно и сморщил лоб, глядя на чёрную обложку конспекта. «А может, всё совсем не так, как кажется? Мало ли что цистерциане под „угасанием“ понимают? Даже на Земле есть народы, у которых „смерть“ и „сон“ одним словом называются. А уж инопланетяне эти… Поди их разбери».
Часы пикнули — без трёх минут шесть. Пора готовить церковь к закрытию. Влад поднялся, сунул книжку в карман пиджака, щёлкнул выключателем лампы. Двинулся вдоль правой стены, останавливаясь у каждой иконы и гася лампадки. Повернул возле аналоя. Задул две оплывшие свечки тёток с Марса. Выдернул и бросил в коробку у подсвечника.
Цистерцианин тем временем стоял, как столб, у кануна, и глядел, как мерцает, чуть подрагивая, поставленная им свечка, а рядом — сократившаяся уже трёхкредитка. Влад приблизился, погасил свечку пилота. Цистерцианскую трогать не стал. «Пусть себе горит. Завтра только надо будет не забыть огарок выковырять, чтобы Марфа не ворчала».
— Кончились двадцать минут. — то ли спросил, то ли констатировал пришелец.
— Кончились. — кивнул Влад. — Пора закрываться.
На секунду стало боязно — а ну как не захочет эта громадина уходить? Что тогда?
Но нет, цистерцианин послушно повернулся и зашагал «вразвалочку» к дверям.
Влад перекрестился и кивнул в сторону сокрытого алой завесой алтаря.
Вышли они вместе. Щёлкнул замок. Молодой сторож подёргал на всякий случай за ручку, чтоб удостовериться. Всё в порядке.
На улице было тепло. Душистый аромат сирени. Сотни снующих аэрокаров на фоне огненного предзакатного неба. Вдалеке высились башни мегаэтажек, а справа — тонкие шпили Космопорта.
Цистерцианин стоял на ступенях, завороженно глядя на пышные кусты с белыми гроздьями цветов.
