Антон Первушин - Дорога к Марсу
Каждый понимал, что это нехорошо. Что подобное отчуждение, когда их всего-то двое, может плохо, очень плохо закончиться. Даже если постоянно глушить себя транквилизаторами. Запас которых, кстати сказать, тоже был не беспределен. Но ни один из них не мог ничего с собой поделать.
И от этого обоим становилось только тяжелее.
– Извини меня, – произнес негромко Ху Цзюнь, низко наклонив голову. – Я поступил нехорошо.
– Понимаю, – Чжан Ли улыбнулся и протянул Ху Цзюню тубу с лекарством.
– Нет, – решительно мотнул головой Ху Цзюнь. – Думаю, мне это больше не нужно.
– Я тоже так думаю. Но продолжаю принимать лекарство. – Чжан Ли встряхнул тубу и поднес ее к уху. – Что у нас сегодня на обед? – спросил он товарища.
– А что ты хочешь? – поднял на него взгляд Ху Цзюнь.
– Рисовую лапшу с говядиной в кисло-сладком соусе. – Чжан Ли блаженно закатил глаза, поднял руку и сложил пальцы так, будто держал ими палочки. – Лапши! Пол-Марса за лапшу!
Глядя на него, Ху Цзюнь тоже улыбнулся.
Нет, подумал он, они все еще оставались командой. Отлично подготовленной и крепко сбитой. И у них были все шансы успешно завершить свою миссию. Сейчас он верил в это, как никогда.
Неожиданно Чжан Ли перестал улыбаться.
– Я сегодня разговаривал с дочерью, – сказал он.
– С которой из них?
– С младшей, Юн. Она сказала, что я не вернусь с Марса.
Еще не закончив говорить, Чжан Ли уже начал жалеть о сказанном.
Он поддался секундному порыву. Захотел разделить с другом свою грусть.
Глупо.
Слова призрака не прибавят уверенности ни ему, ни Ху Цзюню.
Глупо.
К его удивлению, Ху Цзюнь вовсе не расстроился. Даже наоборот: он улыбался легко и искренне. Чжан Ли забыл, когда в последний раз видел такую улыбку на лице друга.
– Что бы ни говорил твой призрак, Чжан, все будет хорошо. Это говорю тебе я.
– Я тоже так считаю, – быстро согласился Чжан Ли. – Но… – Он немного растерянно взмахнул руками. – Откуда такая уверенность?
Ху Цзюнь хитро прищурился.
– Пока ты занимался корректировкой скорости, я был на борту «Ареса».
– На «Аресе»? – растерянно переспросил Чжан Ли. – На русском корабле?
– Не спрашивай, как это может быть, я и сам не знаю. Но я там точно был!
– Хорошо, – не стал спорить Чжан Ли. После всего, что случилось на «Лодке Тысячелетий», он во многое готов был поверить. – Ну, и как там?
– Русские вскрыли американский складской модуль. И кое-что нашли.
30
Черно-белое кино
Игорь Минаков
«Бывают на небе зрелища более ослепительныя, картины, внушающия больше благоговейнаго ужаса; но на мыслящаго наблюдателя, которому посчастливилось видеть их, ничто на небе не производит такого глубокаго впечатления, как эти каналы Марса. Это всего лишь тонкия линии, ничтожныя паутинныя нити, опутывающия своей сетью лик Марсова диска. Но и за миллионы километров пустого пространства, отделяющаго нас от планеты, эти нити неудержимо влекут к себе нашу мысль…»
Старик отшвырнул книгу. Взмахнув страницами, она распростерлась на вытертом бухарском ковре. На желтоватом титульном листе едва проступали черные буквы, размытые, будто марсианские каналы на передержанной фотографической пластинке: «Проф. П. Ловеллъ. МАРСЪ И ЖИЗНЬ НА НЕМЪ».
– Идиот, – буркнул старик.
На его бледном, изборожденном морщинами лице застыла горечь.
Вся жизнь ушла на борьбу. Он писал обстоятельные статьи, но газеты и журналы отказывались их печатать. Он направлял письма в Императорскую Академию наук. Ему отвечали вежливо и холодно, не вступая в споры по существу. Он даже отправил телеграмму в Флагстафф, в обсерваторию своего научного врага профессора Персиваля Ловелла, но ответа не дождался. Провинциальный русский учитель, астроном-любитель, – слишком ничтожная персона по сравнению со знаменитым американцем. Тусклая звездочка рядом со звездой первой величины. Вернее, не рядом, а далеко от.
Старик задумчиво потеребил редкую бороду, решительно шагнул к рабочему столу. По пути наступил на книгу Ловелла, но не заметил этого. Опустился в скрипучее кресло, пододвинул к себе осьмушку писчей бумаги. Макнул простую ученическую ручку в затейливый чернильный прибор, подаренный коллегами-учителями на юбилей. Занес стальное перо над листком, как палач заносит меч над осужденным.
Довольно статей и писем. Он напишет свою книгу, где изложит результаты многолетних наблюдений и – выводы. Осторожные, подкрепленные наблюдениями, но оглушительные для всей этой своры мошенников, вводящей доверчивую публику в заблуждение своими бреднями о каналах и якобы построивших их марситах. Книга прославит его. Воздвигнет на один пьедестал с Галилеем, Гершелем, Браге, Ломоносовым, черт побери!..
Ручка чуть дрожала в старческой руке. На кончике пера набухала чернильная капля, угрожая расплыться на листе бесформенной кляксой. С чего начать? Сухие ученые слова, пожалуй, стоит приберечь для основной части, а для начала подпустить немножко лирики. Публика это любит.
Итак…
«Ночь тогда выдалась ясная. Пальцы прихватывало морозцем. В уголках усталых глаз намерзала влага. Но наблюдатель опасался лишь одного – что теплый красноватый шарик в окуляре телескопа вдруг утратит свою поразительную четкость. И видение дивного фантастического мира, как бы заново открытого простым гимназическим учителем, скроется навсегда.
Успеть бы зарисовать…
Каналы, говорите? Вот вам, а не каналы! Сухие равнины севера. Исполинские возвышенности юга. Темное око вулкана. Самого большого в обозримой Вселенной! И трещина, избороздившая багряный лик, – шрам на щеке бога войны.
Успеть бы зарисовать…»
И сейчас, почти тридцать лет спустя, старика согрело ослепительное счастье, что захлестнуло его тогда, молодого, увлеченного, искренне верящего в свою звезду…
Да, не забыть бы и про звезду – тусклую искорку рядом с Марсом, которую тоже никто никогда не видел… Звездочка двигалась. Наблюдатель не верил своим глазам: ни планеты, ни их спутники не проявляли такой прыти, а эту словно уносили незримые паруса Солнца. Вот она только что мерцала рядом с шариком Марса и вдруг пропала. Куда?! Затмилась Красной планетой?!
Наблюдатель ждал ее появления с другой стороны Марса, но видимость ухудшилась. Планета войны потускнела, задрожала в струях воздуха. Проклятые каналы снова проступили на ее диске. Наблюдатель едва не заплакал, но изменить уже ничего было нельзя. Воинственное божество опять скрыло свой лик под причудливой маской.
Навсегда?..
* * *– Ну, и кто мне скажет, что это такое? – пробормотал Аникеев, ни к кому в особенности не обращаясь.
