Жоэль Шарбонно - Испытание
Я тоже смотрю на развалины и киваю.
– Видимо, это и отличает подлинного лидера: способность признать совершенную ошибку и найти способ, чтобы любой ценой остановиться.
Мы оставили позади уже половину своей стороны кратера, когда я ощущаю вдруг сильный озноб. Я тянусь за аптечкой, где лежит болеутоляющее, но озноб не проходит. Это не лихорадка, а что-то совершенно иное. Когда я была ребенком, братья часто в шутку уговаривали меня сделать что-нибудь такое, что мама ни за что не одобрит: например, стащить из кладовки хлеб или превратить ее лучшую простыню в пиратский костюм. Я всегда чувствовала, что мама застигла меня на месте преступления: когда мне в спину смотрели ее глаза, меня пробивала дрожь. То же самое происходит сейчас. Значит, за нами наблюдают.
Вокруг нас пустые оконные дыры, дверные проемы без дверей, трещины в стенах. В стенах, мимо которых мы едем, я не замечаю никакой опасности, но на всякий случай достаю из рюкзака револьвер. Ветер крепчает, небо посерело, приближается буря. Может, из-за этого волосы у меня на затылке встают дыбом?
Ветер вырывает прядь из узла, в который свернуты мои волосы. Я убираю волосы от лица и в этот самый момент вижу лицо в двери. Большие умные глаза на морщинистой, обожженной солнцем физиономии. Клочки темно-каштановых волос на голове, шея, рука. При виде знакомых, острых, как бритва, когтей вместо ногтей я холодею. Ядовитые когти в несколько дюймов длиной!
Я слышу вой ветра. Нет, это не только ветер. Он заглушал то, что я отказывалась слышать, – негромкие голоса. Утробные звуки, доносимые ветром, свидетельствуют о том, что наблюдатель не один. Я медленно оборачиваюсь и разглядываю тени, считаю лица. Пять, десять. Еще два в окне второго этажа. Многовато, чтобы мы отбили нападение и выжили. Но они не нападают, чего-то ждут.
Томас еще не заметил лиц, потому что его взгляд прикован к дороге, он ждет опасности впереди, не зная, что она притаилась в окнах трех нижних этажей. Начинается слабый дождик, и я задерживаю дыхание. Томас бранится и предлагает сесть на велосипеды, чтобы двигаться быстрее. Я не осмеливаюсь это сделать. Пока что обитатели домов всего лишь наблюдают за нами. Возможно, двое идущих кажутся им не опасными. А если поехать? Я ехала на велосипеде, когда подверглась нападению. Если быстрое вращение колес вызывает у них приступ агрессивности, то я предпочитаю их не будоражить.
– Ты слышишь, Сия? Давай поедем.
Я несильно качаю головой, трогаю его за руку и шепотом предлагаю посмотреть на окна. Он останавливается. Его учащенное дыхание подсказывает, что он что-то заметил. Я наклоняюсь к нему:
– Их десятки!
– Прямо как люди. – Его рука ложится на рукоять ножа, и наблюдатель в окне настораживается.
– Это и есть люди.
– Откуда ты знаешь?
Дождь усиливается, нас облепляет мокрая одежда, глаза, следящие за каждым нашим движением, теперь почти не видны. Один из наблюдателей покидает свою позицию в дверном проеме, двигаясь ловко и проворно. Томас повторно тянется за ножом, но я опять трогаю его за руку, и наблюдатель останавливается в десяти футах позади нас. Он не мигает, предоставляя нам право первого хода. От напряжения мне трудно дышать. Мы бредем дальше мелкими медленными шажками. Гремит гром. Порезы у меня на руке горят огнем. К наблюдателю на улице присоединяются еще двое. Они не спеша следуют за нами.
Дождь продолжает усиливаться, превращается в ливень. Сверкающие в небе молнии отражаются в больших немигающих глазах наших спутников. К ним присоединяется четвертый, пятый. Скоро наша свита насчитывает больше дюжины персон, бредущих так же медленно, как мы. Они сгорблены, но движутся легко, держась в десяти ярдах от нас. От зрелища их грозных когтей и от самого их числа мы с Томасом испытываем липкий страх.
Он первым замечает, что расстояние между нами и нашим сопровождением начинает увеличиваться. Они не уходят с улицы, но идут все медленнее, пока совсем не останавливаются. Десятки остаются на улице, позволив нам ускорить шаг. Возможно, и это проверка. Возможно, Испытателям было любопытно взглянуть, нападем ли мы на этих людей без нужды, просто от страха неизвестности, а не потому, что нам угрожают.
В двери дома футах в двадцати перед нами я замечаю еще одного наблюдателя. Оконные рамы трясутся от грома, наблюдатель таращит на нас немигающие глаза. Я принимаю за гром стрельбу и опоминаюсь только тогда, когда лицо наблюдателя превращается в кровавую кашу.
Глава 18
Сильные руки тянут меня к земле, Томас накрывает меня своим телом. Пальба не унимается. Лежа на асфальте, я вижу распластанное окровавленное тело наблюдателя. Потом позади нас раздаются крики. Слов я не понимаю, но не распознать гнев невозможно. Они жаждут мести. Группа, оставшаяся в десятке ярдах от нас, теперь приближается, и быстро.
Томас вскакивает на ноги и протягивает мне руку. Я хватаюсь за нее, когда град пуль, рикошетящих от мостовой, швыряет раненых наблюдателей на колени. Пули рвут на куски туловища, крушат конечности, взрывают головы. Такой бойни я не могла даже вообразить. Люди-мутанты визжат, глядя, как их собратьев косят пули. Я замечаю светлый чуб, высокую мускулистую фигуру, блестящий черный пулемет на крыше трехэтажного дома. Томас подталкивает ко мне велосипед и кричит, чтобы я ехала.
Но я не могу. Я узнала пулеметчика. Это Брик.
– Не стреляй! – ору я, размахивая руками, чтобы привлечь его внимание.
Из дверей и окон вдоль улицы доносятся вопли, смешивающиеся с моим криком. Наблюдателей все больше, их уже, наверное, сотня. Я как будто должна страшиться их кровавой мести, но я могу только кричать Брику, чтобы он прекратил стрельбу, и в ужасе смотреть на учиненную им бойню. Трудно поверить, что куски тел на земле – это все, что осталось от людей. От запаха крови меня выворачивает. Звуки, раздающиеся рядом, свидетельствуют, что Томасу не лучше, чем мне. Согнувшись пополам, я вижу несущийся на нас поток дождевой воды, покрасневший от крови. Кровь красная, как у нас. Человеческая. Все люди. И все мертвы.
Из-за грома и воплей я не сразу понимаю, что кричит в ответ Брик.
– Сия! Я вас прикрываю. Бегите! Быстрее, пока они на вас не напали. Ну же!
– Хватит! – кричу я ему, захлебываясь слезами. От отвращения к горлу опять подступает тошнота. Сколько убитых! И убийца – парень, которому я помогла выжить. – Ты убиваешь людей! Они не опасны. Это просто люди.
Но Брик не слушает. Он опять открыл огонь, теперь поливая очередями людей дальше по улице, которые, несмотря на гибель соплеменников, не нападают на нас. Живые заботятся только о мертвых. А теперь и они падают один за другим.
Томас хватает меня за руку. Я роняю велосипед.
