Сергей Павлов - ЛУННАЯ РАДУГА
Неожиданно для самого себя он выхватил из кармана блестящий параллелепипед «Видеомонитора», отшвырнул в кусты. Даже не посмотрел, куда улетела эта мучительно неприятная штука, только слышал, как зашуршала листва. Легче ему не стало. Он не знал, что с ним происходит. Он был холодно спокоен, но чувствовал, что где-то недалеко от границы спокойствия бродит волна сумасшедшего гнева. Слепого, безадресного. Развернув мопед на пустынном шоссе, он покатил в обратную сторону. Все, что он делал, происходило почти машинально. В голове и в кармане теперь было пусто, размышлять не хотелось. Уж раз он не в силах исполнить священный свой долг, то размышления по этому поводу тем более не имели смысла. В конце концов в его служебном задании не предусмотрена работа с «Видеомонитором». Напротив, строго запрещена. Ему вменили в обязанность выявить причастность Нортона к «черным следам» и попытаться склонить этого дьявола то ли к вынужденной исповеди, то ли к добровольному покаянию. И больше ничего. Ничего больше.
Фрэнк оставил мопед на траве к направился к летнему холлу по дорожке, пестро выложенной пластинами разноцветного туфа. Не дойдя до порога, опустился в надувное кресло. Он ощущал себя так, словно и сам был накачан холодным воздухом. Странная невесомость тела, мыслей и духа… В кронах деревьев щебетали птицы. Он сидел, надвинув шляпу на глаза. Ему не хотелось ни видеть здесь ничего, ни слышать.
В летнем холле что-то заскрежетало. Зазвенела посуда.
Голос Сильвии:
— Вода не слишком холодная, беби?
Приподняв шляпу, он огляделся. Ответил:
— Нет, мом… Вода превосходная.
8. А В ЭТО ВРЕМЯ…
— Шестнадцатый этаж, — сказал Альвен, дыша в затылок Никольскому. Вуд приглашающе кивнул на выход.
«Значит, опять в раут-холл», — покидая лифт, подумал Никольский.
— Гэлбрайт уже на месте? — полюбопытствовал он.
— Шеф на месте со вчерашнего вечера, — ответил Альвен. — Вуд не даст мне солгать.
Вуд осадил товарища взглядом. Глаза у обоих были красными от бессонницы, но лица выбриты аккуратно. У Никольского возникло ощущение, что из числа участников следствия сегодня удалось вздремнуть лишь представителю Восточного филиала.
Вуд и Альвен завели представителя в глухой коридорный тупик с черноковровым настилом.
— Шеф ожидает вас в бабл-холле, — сказал Альвен.
— Дальше вы пойдете один, — добавил Вуд, меланхолически глядя, как черноковровый настил, опускаясь в конце тупика, превращается в пандус.
— И, пожалуйста, не говорите шефу, что видели нас в Управлении, — попросил Альвен.
— Шеф будет взбешен, если узнает, что мы с Альвеном до сих пор на работе, а не на пляже, — пояснил Вуд.
— Верно, — принял игру Никольский. — Гэлбрайт терпеть не может сотрудников менее загорелых, чем он сам. Вы действительно бледно выглядите, ребята.
Парни переглянулись, Альвен многозначительно выгнул бровь. Никольский чувствовал все это за сваей спиной.
Светосигнальные указатели вели его в кромешной тьме сначала вниз и прямо, затем налево и вверх. Над головой неуверенно забрезжило очень слабое сизовато-серое сияние. Полагая, что здешний бабл-холл по конструкции интерьера не должен слишком отличаться от сфероэкранных залов Восточного филиала, он сориентировал взгляд в полумраке и разглядел два низких кресла. В одном из кресел кто-то сидел.
— Я жду вас, коллега, — произнес голос Гэлбрайта. — Привет. Садитесь рядом.
— Доброе утро, Гэлбрайт. У вас новости?…
— И да, и нет. Операция «Глобус» развернута, Полинг в Копсфорте, но ожидать оттуда известий рано. Ночь я ухлопал на сепарацию фактов, которыми пренебрегла комиссия Юхансена, и, понятно, просматривал собранные ею копии видеоматериалов — о высадке группы Элдера на Оберон. Это чтобы потом не выискивать блох. Мне пришла в голову странная мысль сравнить копию главной видеозаписи с оригиналом. Я запросил седьмое хранилище Коллектора разведматериалов на Луне… И знаете, что мне ответила эта контора?…
— Что прямая видеотрансляция займет слишком много времени?
— Слишком мало, Никольский.
— Не понял…
— Вот и я тоже… сначала не понял.
— А теперь?…
— Теперь сижу в темноте, измышляю гипотезы. В общем, так… прямую видеотрансляцию оригинала я заказал и ждал вас, чтобы вместе проанализировать то, что покажет Луна.
— Я видел главную видеозапись десанта на Оберон. Правда, очень равно, и освежить ее в памяти не помешает.
— Вы видели копию. Сейчас нам покажут оригинал. Ваше зрение успело, наверное, адаптироваться к полумраку. Луна, мы готовы! Коллектор, седьмое, начинайте! Поторопите их, Купер!
Сверху вниз покатились, мерцая, сизые волны сияния — будто кто-то лил прозрачную жидкость на прозрачный колпак. Никольский увидел в зените красное пятнышко и машинально сосчитал слетавшие оттуда одно за другим красные кольца — индекс хранилища. Колец было семь. Издалека, словно из центра Вселенной, брызнула синяя вспышка, и вслед за этим как-то очень четко все вокруг обозначилось: и посветлевшее лицо Гэлбрайта, и два пилот-ложемента чуть впереди, и полулежащие в них фигуры в скафандрах. Сквозь совершенно прозрачный блистер кабины двухместного космодесантного катера было видно, как встает дыбом и поворачивается среди звездных россыпей огромная, удивительно плоская, освещенная солнцем равнина с глубокой дырой посредине. За мечущимися по кабине светосигналами полетной информации трудно было уследить, на уши неприятно давил свист моторов. Плоская и круглая, как блин, равнина выпрямилась, заняла приличествующее ей место внизу, свист прекратился и кто-то сказал:
— Второй тормозной импульс отработан нормально.
Гэлбрайт кивнул на того, за спиной которого сидел Никольский:
— Это говорил пилот. Купер, чей голос?
— Да, — подтвердил невидимый Купер, — это сказал пилот. Голос Мефа Аганна. А ваше кресло, шеф, за спиной Мстислава Бакулина. Их легко различать: Меф в полосатом скафандре серии «Шизеку», Мстислав — в серебристо-голубом серии «Витязь».
— Десантный катер?…
— Драккар, как их называют космодесантники, серии «Казаранг». В наше время драккары серии «Казаранг» морально устарели и сняты с эксплуатации, но в те времена группа Элдера использовала этот драккар для высадки на Оберон своего разведавангарда. Командир разведавангарда Бакулин.
— Да, помнится, они начинали с разведавангарда, — вставил Никольский.
— Остальные присоединились потом на драккаре «Циклон»… Или «Буран»?…
— «Циклон», — разрешил его сомнения Купер.
Голос Мефа Аганна:
— Определялся на траектории сближения, подработал тангаж, даю еще один тормозной.
Протяжный свист. Теперь равнина имела вид гигантского, продырявленного посредине светлого диска, усеянного осколками цветного стекла. По мере снижения центральный Кратер по законам геометрической проекции принимал облик все более и более суживающегося черного эллипса и наконец в момент посадки совсем пропал где-то на левом траверзе.
Прикосновение к планетоиду было жестким: пронзительно взвизгнули амортизаторы ступоходов (Никольский и Гэлбрайт невольно стиснули руки на подлокотниках). Когти фиксаторов на ступоходах, брызнув фонтанами ледяного крошева, резко притормозили движение — машина развернулась боком, застыла.
Меф Аганн поднял стекло гермошлема:
— Приехали, командир! Оберон, Ледовая Плешь.
— Вот как? А мне показалось — Луна, Море Спокойствия. — Мстислав тоще поднял стекло и, как это делают космодесантники сразу после посадки, отстегнул ремни и защелки-фиксаторы.
Лучистая горошина миниатюрного Солнца висела в черном небе низко над горизонтом, я тени здесь были длинные, острые, очень густые, как тени на неровной местности ночью под светом прожекторов. Кинжалы теней указывали в сторону Кратера, которого не было видно отсюда, хотя с макушки ледяного нароста, где застыл «Казаранг», Ледовая Плешь просматривалась далеко.
— Замечательный ты пилот, Меф, — признал Бакулин.
— Ну и… что дальше? Куда прикажешь?
— А дальше нам следует осмотреть район А по диаметру.
— Хотел бы я знать, где тут диаметр…
— Бери правее градусов на тридцать к направлению теней.
Плавно покачиваясь на ходу, «Казаранг» зашагал под углом в частоколу теней. Выло слышно, как поскрипывают амортизаторы ступоходов и с хрустом вонзаются в лед когти фиксаторов.
Вблизи Ледовая Плешь являла собой неярко освещенные боковым светом хаотические нагромождения обломков грязного льда. За исключением смолистой черноты теней и яркой белизны небольших участков, припудренных метановым и водно-аммиачным снегом, все краски этого промерзшего насквозь ландшафта были довольно блеклыми, преобладали грязно-зеленые, серые и сизые расцветки деталей рельефа. Правда, некоторые глыбы сильно поврежденной коры ледового панциря обращали на себя внимание йодистой желтизной. Надпанцирные наледи были светлее: грязно-белые, бледно-желтые и синевато-белесые. По наледям «Казарангу» легче было шагать.
![Айзек Азимов - Второй Фонд [Вторая Академия]](/uploads/posts/books/116879/116879.jpg)
