Джудит Тарр - Солнечные стрелы
Такое больше не повторится, Годри. Я буду настороже. Они не пробьются сквозь стены моей защиты. Он вскрикнул. Магические стены?! Его покои постоянно окружены ими. Как мог он об этом забыть! Ни один маг не сумеет сквозь них пробиться, ни один чародей не сможет g`jhmsr| сквозь них свою сеть. Значит, здесь действовала не магия, а просто дурман, наркотик. Тонкое вещество, подмешанное в грубое вино или распыленное в воздухе. Тогда все становится проще. Тогда есть возможность обнаружить человека, решившегося на такой шаг и подославшего убийцу. Кто он? Скорее всего, какой-то обиженный лорд или патриот, ратующий за чистоту императорской крови! Голова пухла от лихорадочных размышлений. Затылок раскалывался, и страшно ломило в висках, но все же это было лучше, чем праздно сидеть и предаваться тяжелым думам о том, что рядом с тобой лежит мертвый друг, которого погубила твоя беспечность. Оленеец вернулся один. Эсториан узнал его по глазам, просвечивающим сквозь тонкую ткань вуали.
Где Айбуран? спросил он.
Там, ответил оленеец. Одевается после сна. И тут же придет, если милорд захочет его видеть.
Да, сказал Эсториан, пригласи его, пусть придет, и когда тот повернулся, чтобы уйти, добавил: Постой. Скажи мне свое имя. Оленеец застыл на месте и некоторое время молчал. Потом спросил:
Вы действительно хотите его знать, милорд?
Да. Страж легким движением руки приспустил вуаль. Его золотые глаза блеснули. Грозные, жаркие, отважные глаза льва. Так, подумал Эсториан, судьба посылает мне родственника. Кто он? Боковой побег когда-то могущественного клана? Или игра природы? Простолюдин, которому выпал счастливый жребий.
Они называют меня Кору-Асан, сказал оленеец. Корусан. Эсториан рассмеялся. Коротко и негромко.
Желтый глаз, сказал он.
Золотой, поправил оленеец. Если вам будет угодно.
Они зовут меня так же, ты знаешь? Однажды я слышал их разговор.
У вас острый слух, сказал Корусан.
И взгляд, в который плеснули масла.
Золота. Поворачиваясь к двери, он слегка наклонил голову. Это могло быть знаком уважения. Или хитро скрываемой насмешкой.
ГЛАВА 24
Присутствие Айбурана успокаивало. Его неколебимая невозмутимость, казалось, обладала свойством извлекать порядок из беспорядка. Эсториан знал, что северянин сделает все, чтобы не дать ситуации подмять его под себя. Ему хотелось, как в детстве, броситься на грудь косматому великану и выплакаться всласть. Однако, как император и взрослый мужчина, он, конечно, не мог себе этого позволить и потому недвижно сидел в кресле, безучастно наблюдая, как растерявшие все свое высокомерие слуги хлопочут вокруг него. Одни, суетясь и отворачивая лица, потащили тело убийцы на внешний двор, чтобы распять его на высокой отвесной стене, другие унесли тело Годри, чтобы после бальзамирования выставить его в Зале Цветов. Все это происходило без вмешательства Эсториана, точно так же, как многое в Асаниане делалось без него. Император им был вовсе не нужен. Им нужен был символ, вывеска, имя, проставленное на документе крупнее и выше других. Как он живет и что он чувствует этим не интересовался никто. Асаниан в любом случае оставался Асанианом. И все тут шло своим чередом. Айбуран восстал над ним, словно башня Черного Замка.
Здравствуй, малыш, сказал он низким, глубоким голосом. Эсториан одеревенел. Ему вдруг захотелось его ударить. Так капризный ребенок, получив долгожданную игрушку, внезапно Швыряет ее на пол и топчет ногами.
Годри мертв, сказал он.
Я знаю. И сожалею об этом.
Неужели? Айбуран сел у ног Эсториана и обхватил руками его колени. Лица слуг sdhbkemmn вытянулись, по толпе придворных прошел шепоток. Личность императора Асаниана была неприкосновенна в самом прямом смысле этого слова. Никто не имел права касаться его персоны, кроме особо доверенных лиц, личных слуг и женщин-избранниц. Айбуран несомненно знал об этом, но не переменил позы и долго вглядывался в лицо своего бывшего подопечного.
Да, сказал он наконец, ты не очень-то хорошо выглядишь, малыш.
Есть от чего, сказал Эсториан.
Могло быть и хуже.
Не для Годри. Они помолчали.
Видишь ли, осторожно заговорил Айбуран. Жизнь одного человека, даже горячо любимого тобой и уважаемого многими людьми, мало что значит, когда речь идет о спокойствии двух империй.
В эту ночь, сказал Эсториан, я не могу мыслить такими категориями. Я только знаю, что он мертв.
Но ты жив.
Это тоже загадка. И еще вопрос я ли это? Я меняюсь здесь, Айбуран. Мне не нравится, что я так меняюсь.
Ты не меняешься, сын. Ты расширяешь свои границы. Керуварион всего лишь половина тебя. В тебе начинает жить другая твоя половина.
Значит, вторая моя половина это холод, тяжесть, жестокость, это смерть моего отца и гибель моего друга, это я, загнанный в ловушку и понимающий, что рядом находится тот, кто копает для меня яму...
Душа твоя плачет сейчас и требует мщения. В этом нет ничего дурного, малыш.
Ты заменил мне отца. Ты можешь сейчас дать мне больше, чем пустые слова?
Я только этим и занимаюсь. Ты задумывался о том, куда девалась твоя сила?
Ее взял Асаниан.
Нет, сказал Айбуран, ее уничтожил ты. Ты закрыл все каналы своей сущности, ты иссушил их. Если бы ты обладал индивидуальной защитой, разве мог бы убийца к тебе подойти. А если бы даже и подошел, он был бы тут же опознан. Ты знал бы, кто он есть и кем подослан. Теперь он мертв. Его дух скрылся. И даже магия не может нащупать его. Но он ненавидел не тебя лично, он ненавидел свое представление о тебе.
Он ненавидел во мне императора, сказал Эсториан глухо и горько.
Он ненавидел в тебе победителя. Кое-кто продолжает считать потомков Солнца захватчиками, несмотря на то, что со времен последней войны сменилось несколько поколений.
Таков я и есть. Эсториан криво усмехнулся. Им не за что любить меня.
Им не за что тебя ненавидеть, сказал Айбуран. И многие, кто знает тебя, начинают понимать это. И Высокий двор, и двор Средний.
Но не те, кто мечтает о появлении мессии.
Ты слишком самолюбив, малыш. Эсториан не мог сдаться ему. Сам не понимал почему, но не мог.
Я знаю, ты желаешь мне только добра, медленно заговорил он. Но также знаю, что ты с легкостью можешь положить меня поперек собственных коленей. И потому не желаю тебя слушать. Вместо того чтобы помочь мне, ты заводишь длин ную речь о моих недостатках. У меня их хватает, я знаю о них больше, чем ктолибо другой.
Тогда скажи сам, чего ты от меня хочешь? Твоя душа заперта на замок. Эсториан качнулся вперед, чуть не коснувшись губами крупного горбатого носа.
Ты оставил меня одного, Айбуран. Почему? Ты мог остаться со мной, ты мог стать моим оплотом, но ты счел за лучшее устраниться.
