Владимир Малов - На солнце ни облачка
— Судя по тому, что мы знаем о Кортесе по историческим источникам. Золото имело над ним необыкновенную власть. И ради него он готов был подписать все что угодно. Не очень вникая в смысл того, что подписывал.
— Тем не менее, законность в данном случае соблюдена, — произнес с задумчивыми интонациями Зевс-громовержец. — Конечно, жишшинам можно предъявить претензии морально-этического характера. Положение сторон просто несопоставимо. Значит, одна из сторон имеет явные преимущества перед другой.
— Если говорить о морально-этической стороне вопроса, — быстро сказал бублик, — этот Кортес тоже был далеко не ангел. Хотя какое-то время учился в знаменитом университете в испанском городе Саламанка — одном из самых престижных учебных заведений того времени.
Было похоже, что Зевс-громовержец на какое-то время погрузился в размышления. Наступила тишина. Первым ее нарушили головы генерала-инспектора.
— Главной инспекционной службой выявлено, — заговорил они, — что эксплуатация планеты жишшинами. Производится уже в течение нескольких земных временных периодов. Которые называются веками. И что пирамиды установлены в нескольких регионах планеты. Один из самых крупных регионов. Государство, именуемое Россией.
— Первый договор был подписан нами с московским князем по имени Иван Калита, — сразу же ответил на это бублик, подняв глаза кверху. — Россия выросла из московского княжества.
— Да, получил этот договор, — раздался голос Зевса-громовержца. — Ого, этот князь Калита был весьма корыстолюбив.
— И весьма умен, — поспешил вставить бублик. — Он сразу понял, как может возвыситься с нашим золотом над всеми другими князьями.
Веня вдруг припомнил яркий факт из школьного учебника истории: Калита это не фамилия, а прозвище московского князя, обозначавшее — «сумка с деньгами».
Теперь выяснилось, что одним из источников пополнения его сумки была цивилизация этих бубликов-жишшинов.
Вот как только заключался подобный договор? Веня живо представил стол переговоров в каком-нибудь кремлевском тереме, и с одной его стороны московского князя, а с другой — такого же полупрозрачного бублика. От этой картины Вене даже стало смешно, несмотря на весь драматизм и неопределенность ситуации, в которой он находился.
Как мог отнестись к подобному партнеру за столом переговоров, или где там еще они могли подписывать этот фантастический договор, московский князь? Как вообще жишшины могли выйти на московского князя, если внешний вид представителя этой цивилизации мог вызвать у него лишь мысль о нечистой силе?
Но еще смешнее Вене стало, когда он представил переговоры бублика на ножках с индейским вождем Монтесумой, на голове которого убор из перьев, а на лице боевая раскраска. Такая картина получилась совсем уж несуразной, однако договор между двумя этими персонажами тоже был, тем не менее, заключен.
Но тут Вене пришла другая, совершенно очевидная мысль.
Вряд ли, конечно, бублики стали бы пугать земных руководителей своим истинным видом. Если Инструкция, будучи сгустком энергии, мог перевоплощаться хоть в кота с зелеными глазами, почти наверняка такие же фокусы умели проделывать и сами бублики. И тогда переговоры с тем же Иваном Калитой вел какой-нибудь бублик в виде пригожего доброго молодца в соответствующей одежде, а с индейцем Монтесумой такой же индейский с виду вождь…
Впрочем, подумал тут Веня, государственные деятели, к каким относились и князь Иван Калита, и вождь индейского народа ацтеков Монтесума, это совершенно особые люди, и с обычными человеческими мерками к ним подходить не следует. Государственные интересы у таких людей могут перевесить любые личные антипатии.
А тем более, если к государственным интересам добавляются личные. Тут возможно все, даже договор хоть с самим чертом, не то, что с бубликом на паре коротких ножек.
Но вот четырехглавый Змей Горыныч с тем же бубликом, судя по всему, никогда бы не смог договориться. Значит, интересы у них совершенно не совпадали.
— С тех пор мы аккуратно перезаключали этот договор, продлевая его действие на разные сроки, со всеми последующими князьями, государями и прочими владыками государства, — продолжал тем временем бублик. — Если Высшему Суду интересно, особенно доверительные отношения сложились у нас в свое время с императором Николаем Первым. Но это так, к слову. Договор, само собой разумеется, сверхсекретный. Один правитель передавал его другому как государственную тайну, в которую не был посвящен практически никто.
— Это вполне понятно, — заметил Зевс-громовержец. — Оглашать такую тайну никто из владык, разумеется, никогда бы не решился.
— Это было бы не в его интересах, — подхватил бублик. — Да и кто бы поверил?! Хочу подчеркнуть, что с нашей стороны ни разу обязательства не нарушались. Иногда, правда, случались некоторые проблемы с договором, когда правители уходили неожиданно или с ними была какая-нибудь неопределенность.
— Неопределенность с правителями? — уточнил Зевс-громовержец.
— Именно так! — ответил бублик. — Вот выдалось у них, например, так называемое Смутное время. Кроме того, не успел передать договор преемнику император Петр Первый. Вдобавок, в стране, бывало, менялась форма государственного устройства. Во всех этих случаях приходилось заново выходить на правителей, заключая новый договор. Как бы то ни было, он действует и поныне.
— Всегда платили золотом? — поинтересовался Зевс-громовержец.
— Не всегда, — отозвался бублик. — Иногда от нас требовалось что-то иное. Впрочем, в каждом из представленных нами договоров это точно указано.
— А с кем в этой стране заключен договор теперь? — задал вопрос Зевс-громовержец.
Глава третья
«Уследить за всем наши сотрудники не успевают»
Тут в разговор вмешался генерал-инспектор. Он, вероятно, чувствовал, что бублик на ножках перехватывает у него инициативу и постепенно завоевывает расположение Высшего Суда. Это не могло генералу-инспектору понравиться.
— С последним договором, — начала одна из голов, — у жишшинов особая история. Он заключен не с правителем государства. И, скорее всего, в обход законных процедур.
После таких слов генерала-инспектора повисла пауза. Пока она тянулась, стоматолог толкнул Веню в бок локтем и произнес, почему-то шепотом:
— Иван Калита, Петр Первый! Ты веришь, что все, о чем они тут говорят, мы слышим на самом деле? Может, у нас коллективная галлюцинация?
— Уже не знаю, — ответил Веня честно. — Придется подождать, чем все это закончится.
