Коллектив авторов - Классициум (сборник)
Выспавшиеся и приободренные мы двинулись в дальнейший путь после полудня по местному времени, быстро выехав за пределы городка по хорошо сохранившейся дороге. Вишневый «Як» и его суровый водитель остались где-то позади. Настроение было столь радужным, что я сперва принялся насвистывать на мотив венского вальса, а потом начал увлеченно рассказывать Ло-Лите о том, как перебирался из Старого Света в Новый и как обставлены наши трансатлантические корабли. Словно иллюстрацией к моим словам на линии горизонта возник широкий голубой парус. Я никогда до того не видел пустынный корабль в движении и ударил по тормозам, остановился, разинув рот.
«Миленький, быстрее езжай, пожалуйста», – вдруг попросила Ло-Лита почти без акцента.
Я удивился еще больше: до сих пор моя nova никогда не называла меня «миленьким» и никогда не просила с таким тихим отчаянием (даже когда взывала из небесных далей). На горизонте возник еще один парус, а следом еще один. Они быстро приближались.
«Я хочу рассмотреть корабли», – сказал я, поворотившись к Ло-Лите.
Она больше ничего не сказала – ни единого слова. В своем непредсказуемо-мгновенном движении она перегнулась через меня, дернула за ручку, открывая замок двери, затем так же мгновенно развернулась и с силой ударила пятками по моему лицу. Было ослепительно больно. Я вывалился из машины, ушибив еще плечо и колено. В тот же момент Ло-Лита захлопнула дверцу, колеса «Витязя» бешено крутанулись, выбрасывая тучу песка и мелких камней, и автомобиль умчался прочь. Оглушенный я даже не сразу сумел подняться – из носа тонкой струйкой текла кровь, и какое-то время я тупо наблюдал, как она капает на ржавый грунт пустыни.
Потом я всё-таки встал и увидел финальную сцену погони. «Витязю» не удалось отъехать далеко – пустынные корабли оказались шустрее: я насчитал их дюжину, и они взяли машину с Ло-Литой в кольцо. Я увидел, как моя душенька остановилась и вылезла наружу, склонившись и прижав руки к груди – как когда-то перед памятником инженеру Мэнни. С бортов голубых кораблей посыпались марсиане в воинственных масках из блестящего на солнце металла; в руках они сжимали нечто вроде длинных пик. Создалось впечатление, что они боятся подойти к Ло-Лите, несмотря на выражаемую ею покорность – будто низкорослые дикари с Андаманских островов в присутствии белого колонизатора. Потом один из них ткнул своей пикой в ее сторону, блеснула короткая молния, и моя ослепительная звезда, моя волшебная марселина повалилась навзничь.
Я неистово закричал. Я побежал, припадая на ушибленную ногу. Я потрясал кулаками и выплевывал французские и американские ругательства. Я готов был голыми руками разорвать этих мелких уродцев на части. Но я не успел. Марсиане подхватили и поволокли безвольное тело моей душечки (с левой ее ноги съехала и свалилась унта, обнажив белый носочек), забросили ее на борт корабля, голубой парус надулся, и с шуршанием корабль стремительно заскользил прочь.
Когда я добрался до «Витязя», то не мог уже кричать – горло издавало только какие-то сиплые булькающие звуки. Марсиане выставили пики, не подпуская меня к себе. На плоских наконечниках играли ярко-синие электрические змейки.
«Почему? – сумел выговорить я. – Верните».
Вперед шагнул самый рослый из уродцев. Раскрашенная охрой маска венчала тонкую шею, под которой развевалось свободное одеяние из тончайшей желтой материи. На месте рта у маски была узкая прорезь, и через нее марсианин обратился ко мне, сильно коверкая слова; даже я понял, что язык песчаных королей ему не родной. Получалось, что передо мной находился представитель одного из народов, строивших каналы, – «повелитель воды».
«Это не твое дело, сын Земли». – «Это мое дело. Это моя женщина». – «Она не может быть твоей». «Почему?» – повторил я вопрос, сжимая кулаки. «Сколько тебе лет, сын Земли?» – «Достаточно». – «Сколько тебе лет?» – «Сорок два. Зачем твой вопрос?»
Марсианин вдруг утробно заухал, а за ним заухали и остальные. Я никогда до того не слышал, как смеются марсиане, но нутром догадался, что это именно смех. Я затравленно озирался, не понимая причины их веселья, а затем смех прекратился так же внезапно, как и зазвучал.
«Сорок два, – повторил марсианин. – Земных лет?»
«Да. Что это меняет?»
«Нас призвал твой брат, сын Земли. Он сказал, по вашим законам нельзя обманывать и обижать детей. Такие законы есть и у нас, сын Земли. Мы чтим детей. Отправляйся домой, сын Земли. Твои родители страдают без тебя. Да будет крепок твой дом, да будет свеж твой воздух, да будет прозрачна твоя вода».
Пятясь и покачивая пиками, марсиане начали отступать к своим кораблям.
«Где мой брат?! – вопросил я с отчаянием раненного в сердце. – Скажите мне, где он?»
Но меня не удостоили ответом. Впрочем, я в нем, признаться, и не нуждался.
10
Въедливый читатель поймет, что догадаться не составило большого труда. Агент Бонд был где-то поблизости, но в этой бесконечной мертвой пустыне он искал бы источник воды и нашел бы его только в одном месте.
Я сел за руль моего преданного «Витязя» и не спеша поехал обратно – в оставленный на полудне замок. Я увидел вишневый «Як» издали; подлый осквернитель чужого уединения, душитель мечты бросил его при входе в наше последнее с Ло-Литой любовное гнездышко.
Я был нацелен и сосредоточен. Я переложил пистолет в карман и широким шагом (куда только делась хромота?) направился к замку. Агент Бонд сидел на краю бассейна, в котором всё еще между отвратных пластов бурой грязи блестела вода. Он где-то отыскал обветшалое деревянное кресло, напоминающее трон с высокой спинкой; он был гол, а его одежда лежала сгорбленной кучей. Грубые глубокие борозды морщин покрывали лицо агента Бонда и его тело. Кожа приобрела зеленоватый оттенок. Он выглядел земноводным из чухонских болот. Он сухо покашливал в ладонь, как будто страдал от туберкулеза. Я догадался, чем болен агент Бонд. Он умирал от песчаной горячки – опасного и заразного заболевания, которое убило многих колонистов. Но он еще верил, что сможет выжить. Если бы я подождал месяц, то получил бы его труп за скромную плату как самозваный родственник покойного. Но я не мог ждать. Я извлек своего дружка с ореховой рукоятью. Если агент Бонд был так хорош, как его представляют в Холливуде, он нашел бы в себе силы обезоружить меня – но реальность, как водится, далека от экранных пьес: он только слабо шевельнулся и посмотрел на меня тусклыми глазами.
«Ты здесь, – заявил агент Бонд высоким хриплым голосом. – Гумберт Гумберт. Прибыл в январе, космопорт Большого Сырта».
