Яков Левант - Космический ключ
– Если б не это обстоятельство, вы б не проснулись, – Кулиев не принял шутки. – Это, во-первых. Ну, а во-вторых...
Он посмотрел на Карабанова.
– Человек, о котором идет речь, – впервые подал голос полковник, – фактически является виновником самого покушения на вас.
Владимир Степанович с удивлением посмотрел на говорившего.
– Косвенным виновником, – уточнил полковник. – Он, конечно, не диверсант и никакого отношения к ним не имел. Однако...
Карабанов вынул из полевой сумки несколько сколотых листков и протянул их профессору.
...Красиков смотрит во все глаза. Что же это получается? Ведь он-то хорошо знает: дядя его просто трус. Завистник и трус. Разве рискнет он на такую авантюру? Да ни в жизнь!.. Впрочем, полковник сказал – «косвенный виновник». Как это понять? Как это все понять?
Владимир Степанович возвращает листки полковнику.
– Откуда это? – говорит он после короткого молчания.
– Я познакомлю вас, – полковник аккуратно складывает бумаги, прячет в сумку. – Товарищ Фарук – молодой энтомолог, коммунист. Он самоотверженно работал над разоблачением преступного заговора. Помог бежать доктору Эверетту, затем вернулся, еще раздобыл эти документы.
Кулиев глазами указывает ему на недоумевающего Васю.
– Пожалуй, товарищ Красиков имеет право знать это, – соглашается полковник. – Только пусть все пока остается между нами, ладно? Так вот – один не очень умный человек что есть силы пытался дискредитировать ваши исследования. И как результат, за рубеж полетело донесение, что работа над «Космическим ключом» у нас в загоне, что, кроме профессора Боровика, всерьез им никто не занимается. А следовательно, никто другой и не догадается о характере диверсии.
– И это едва не стоило вам обоим жизни, – поясняет Кулиев.
– Еще есть обстоятельство, – говорит профессор. – Еще причина покушения. Секретные материалы похищены у меня.
И он излагает уже известную Васе историю визита Бенджамена Блера.
– Среди добытых Фаруком документов, – говорит полковник, – есть фотокопии, очень любопытные. Чертежи ваших излучателей. Я передал их на исследование.
– Все ясно, – опустил голову профессор. – Они лежали у меня в домашнем сейфе. Громкое слово – сейф! Просто железная коробка. Для опытного человека, это...
– Почему вы убеждены, что сфотографировали именно у вас? – возразил Кулиев.
– Никто, больше никто не брал материалы на дом.
– Подождем с выводами, – предложил полковник и встал.
– Вот именно, – подхватил Кулиев. – Не будем торопиться. Сейчас отдыхайте, завтра у нас с вами большой день. Решено продемонстрировать работу Центральной экспериментальной базы.
– Вот как! – оживился Боровик. – Что же вы молчали?
– Разве не предупреждал вас: «Завтра в бой»? Дадим сражение и клеветникам, и маловерам...
Продолжения разговора Красиков не услышал. Полковник Карабанов отозвал его в сторонку и, усадив за стол, заставил подробно рассказать историю их странствий в песках.
Потом гости ушли. Проводив их, Красиков снова вышел на балкон. Вечерело. Отсюда, с высоты пятого этажа, город выглядел сказочно прекрасным. Темно-зеленый узор аллей, красно-золотистые огни заката в бесчисленных окнах белоснежных зданий... Джанабад – Город Жизни!
Задумавшись, Василий не обратил внимания на возникший за спиною в комнате разговор. Он вздрогнул, когда чья-то рука осторожно легла на его плечо.
– Эдик...
Он обернулся, удивленный и до смерти обрадованный. Синичка? Вот сюрприз!
– Вася?! – вдруг, выглянув из комнаты, позвал его профессор.
– Вася? – растерялась Шурочка и даже отступила на шаг. – Ты – Вася?
Красиков смутился:
– Понимаешь, Шурочка...
– После, объяснения после, – перебил их Владимир Степанович. – Между прочим, – обернулся он к Шурочке, – Эдика больше нет. Вот так. Учтите это. А теперь к делу. Вызывайте академика Кулиева.
Шурочка послушно направилась к телефону.
– Аспер Нариманович у себя, – сказала она. – Соединяют.
– Передайте, что я почувствовал себя плохо. Очень сожалею, но выступить завтра на экспериментальной базе не смогу. Все.
Шурочка передала слова профессора.
– Аспер Нариманович говорит – не направить ли к вам врача? Кроме того, он хотел бы посетить вас пораньше утром и спрашивает, во сколько вы думаете встать?
– Ага, утром? В шесть часов, милости просим. А за врача поблагодарите, присылать не надо.
ГЛАВА 31
Человек в бурнусе
На вечер была назначена встреча доктора Эверетта с представителями печати. Несмотря на то, что для проведения пресс-конференции из Москвы прилетел опытный работник МИДа, полковник Карабанов испытывал некоторую тревогу. Еще просматривая списки собравшихся в Джанабаде зарубежных корреспондентов, он обнаружил, что Город Жизни осчастливили своим присутствием несколько прославленных на Западе мастеров дезинформации и клеветы. Настораживало также и кратенькое сообщение заокеанского радио о таинственном исчезновении старшего научного сотрудника противосаранчовой станции в Альджаубе. Можно было не сомневаться, что факт перехода советской границы Эвереттом хорошо известен хозяевам Бенджамена Блера. Сообщение по радио свидетельствовало о какой-то новой их игре.
Незадолго до посещения профессора Боровика Карабанову позвонили с пограничной заставы, той самой, где состоялась его встреча с Эвереттом. Оказывается, еще два человека перешло границу. Узнав имена, полковник оживился и приказал срочно доставить их в Джанабад. Затем он разыскал представителя МИДа и поинтересовался, нельзя ли отсрочить пресс-конференцию. После непродолжительного совещания и консультации с Москвой встречу с корреспондентами решили все же не переносить, дабы не давать повода для каких-либо инсинуаций.
Когда полковник вошел в конференц-зал, англичанин заканчивал свое сообщение. Карабанов сразу отметил какой-то уж очень равнодушный голос Эверетта. Что это происходит с доктором?
Устроившись в свободном кресле недалеко от двери, он неторопливо огляделся. Просторный зал был полон. Корреспонденты уткнулись в свои блокноты, стрекотали портативные киноаппараты.
– Итак, господа, – подытожил Эверетт. – Речь, как видите, идет о чудовищной афере, точнее о диверсии, жертвами которой могут стать миллионы людей в странах Азии и Африки. Я кончил. Благодарю вас за внимание.
Англичанин обвел зал отсутствующим взглядом, слегка поклонился и сел.
На минуту в помещении наступила тишина. Прекратилось даже безостановочное стрекотание кинокамер.
