Павел Амнуэль - Конечная остановка (сборник)
– Об этом я и хотел сказать, – сердито продолжал Мэнтаг, – но вы меня прервали. Во время обыска в квартире был обнаружен ключ от шкафа. Это плоский ключ, на головке отчетливые отпечатки – на одной стороне большой палец, на другой – указательный, можете посмотреть фотографии. Пальцы мистера Дымова, естественно.
Виталий не стал смотреть. Спенсер внимательно изучил фотографию, прочитал постановление о проведении обыска, попросил разрешения скопировать…
– Это копии, – сказал Мэнтаг, – можете забрать. Вопрос к вам, Дымов. Понятно, что, изучив аппарат, лежавший в шкафу, вы поняли, что разрушить его руками не удастся, тем более это не удастся мисс Гилмор. Тем не менее, был выбран именно этот способ совершения преступления. Сложный способ, да, но, как вы полагали, надежный. Надежнее, чем если бы мисс Гилмор отключила аппарат, тогда ее вину было бы проще доказать.
– Опять косвенные… – начал адвокат.
– Для присяжных этого будет достаточно… учитывая другие – тоже косвенные, согласен, – улики. Вы-то прекрасно знаете, сколько обвинительных приговоров было вынесено на основании исключительно косвенных доказательств, верно, Спенсер? Вы-то знаете, что прямые и однозначные улики удается раздобыть не так часто. Далеко не так часто, как это показывают по телевидению, полиции удается обнаружить, скажем, кусочки кожи убийцы под ногтями жертвы и на основании анализа ДНК доказать вину. Вы-то, адвокат, прекрасно знаете, что в девяти случаях из десяти присяжные выносят вердикт на основании множества косвенных улик, каждая из которых, взятая в отдельности, мало что доказывает, но, собранные вместе, они складываются в такую четкую картину, что у присяжных не возникает сомнений. К тому же, не забывайте: мисс Гилмор находилась в палате одна.
Мэнтаг развел руками и повернулся к Виталию.
– Так я хотел спросить… Чтобы разрушить аппарат, мисс Гилмор должна была воспользоваться механическим приспособлением. Молотком, например. Или камнем, на худой конец.
– Ничего похожего, – вмешался Спенсер, – вы не нашли, верно?
– Нашли, – отрезал Мэнтаг. – Не сразу, да. Во внутреннем дворе больницы, в полутора метрах от стены, нашли металлический брусок весом три с половиной килограмма. Тяжелая штука, верно? Выброшен с пятого этажа. Над местом падения – окна женского туалета, просекаете, Дымов? И на бруске отпечатки ваших пальцев. Ваших, а не мисс Гилмор. Она-то, наверно, предусмотрительно надела перчатки, а вы, передавая ей орудие преступления, не подумали…
Виталий молчал. Сказать ему было нечего. Точнее, сказать он мог бы многое – и вчера мог сказать, и сейчас, но все, им сказанное, могло быть (и будет наверняка!) обращено против него. Наука? Ох-хо-хо, ну что вы, мистер Дымов, со своей наукой, при чем здесь наука, случай предельно ясный, особенно сейчас: мотив есть, вчера еще возможность совершения преступления выглядела сомнительной (откуда у слабой женщины недюжинная сила?), но теперь и это понятно – всего лишь железяка. Очень удачно выброшена из окна женского туалета. Кто мог? Тоже понятно. Эта штука была у Айши в кармане халата, она устроила все, как надо. Когда началась суматоха, прошла в туалет…
– Что скажете, Дымов?
Виталий молчал. Адвокат тоже раздумывал над чем-то, перебирая бумаги. Что там? Схема, план двора, указание места, где нашли брусок?
– Вы закончили, Мэнтаг? – спросил Спенсер, пряча бумаги в кейс. – Если да, я хотел бы поговорить с моим клиентом. Кажется, соседний кабинет свободен?
– Я не закончил, – детектив не спускал глаз в Виталия – то ли хотел понять, что у него на уме, то ли – куда более прозаично – хотел сказать: «Признавайся, черт тебя возьми, не трать мое время»…
– Почему бы вам не признаться, Дымов? – сказал Мэнтаг. – Сэкономите время. Получите послабление.
Спенсер кашлянул. Виталий не смотрел на адвоката, его внимание привлекло темное пятнышко на стене – то ли кто-то кофе плеснул, то ли таракана раздавил. Только Спенсер теперь может сделать хоть что-то. Пойти в больницу, на восьмой этаж, не на шестой, закончить разговор с сестрой Болтон, но сначала нужно объяснить адвокату – чтобы он не просто понял, но проникся… это невозможно, он не специалист, он наверняка насмотрелся глупых телевизионных передач про Вселенную и черные дыры, уши у него закрыты, как и у Мэнтага, очевидные для Виталия явления и знаки он интерпретирует по-своему, каждый интерпретирует подобные явления так, как позволяет психика, за многие века эволюции приспособившаяся к существованию в этом сложном и всегда упрощаемом мире.
Если бы его не арестовали, он мог бы…
Диночка, Дина, Динора… Зачем ты это сделала? То есть, понятно, зачем, она ему сколько раз об этом говорила, и слова ее, которые могли бы стать свидетельством ее собственного желания и его с Айшей невиновности, записаны в его ноутбуке, который сейчас изучают полицейские эксперты. Может, сказать им пароль, чтобы не мучились? И что? Прочитают они странный его дневник, и ни один здравомыслящий человек не скажет ничего, кроме «воображение у него богатое». «Конечно, вы это придумали, чтобы у экспертов появились сомнения в вашей вменяемости. Ловко. Мистика, а вы еще ученым себя называете».
– Хорошо, – сказал Мэнтаг. – Пока достаточно. С основными уликами вы и ваш адвокат ознакомлены. Поговорите – не здесь, конечно, вас проводят. Задержаны вы на сорок восемь часов, вопрос о продлении срока заключения будет решаться в понедельник. Кстати, Дымов, за это время я постараюсь понять, как вы устраивали фокусы в своей квартире. Помните, вы мне их демонстрировали?
В комнате, где Виталия оставили наедине с адвокатом, не было ничего, кроме пластикового столика и двух стульев. Да, еще камера под потолком – и это называется «разговор наедине».
– Камера на случай, если заключенный нападет на адвоката, – объяснил Спенсер, проследив за взглядом Виталия. – Такие случаи не редки, как ни странно. Звук не пишут, это запрещено, коллегия адвокатов жестко реагирует на нарушения, да их и не было в последние годы, так что говорить мы можем свободно.
– Мистер Спенсер, – что ж, Виталий решил говорить свободно, – я вижу единственный способ вытащить мисс Гилмор и меня. Это доказать, что Дина все сделала сама.
– Гхм… – кашлянул адвокат.
– Поймите… – Виталий старался говорить убедительно и убежденно. Доказать он сейчас ничего не мог, Спенсер и не понял бы доказательств, оставалось – убедить. Чтобы поверил. Как в Бога. Никто не может доказать, что Бог есть. Никто не может доказать, что Бога нет. Но убедить, чтобы поверили – в этом человечество преуспело. Нужно найти слова. Слова убедят кого угодно. Смотря в чем, однако…
