Джин Вулф - Марионетки ( Дамона Кинг — победительница тьмы. Песнь преследования. Марионетки )
— Где он? — донесся до него голос Смита.
— Исчез, — ответил Томпкинс.
— Идиот! — зашипел Смит. — Ты дал ему убежать!
— Все произошло очень быстро, — тихо сказал Томпкинс.
— Он исчез в подлеске, прежде чем я…
— Замолчи! — грубо перебил его Смит. — Может, он где-то поблизости. Надо искать. Малыш не должен уйти.
Сердце Дэрека болезненно подпрыгнуло.
— Это невозможно, — сказал Томпкинс. — В такой темноте мы можем споткнуться о него и не заметить. Вещи у тебя?
— Да! — рявкнул Смит.
— Тогда пусть уходит. Едва ли он видел тебя настолько отчетливо, чтобы составить точное описание. И пока он успеет все это выложить, мы давно уже будем в…
— Заткнись! — прорычал Смит. — Еще укажи ему название нашего отеля!
Они замолчали. Единственное, что теперь слышал Дэрек, это тревожные, нервные шаги.
— Ладно, ты прав, — сказал, наконец, Смит. — Парень не стоит затрат. Уходим.
Послышался звук захлопывающейся дверцы, потом завелся мотор, и машина уехала.
Дэрек громко вздохнул и заскулил от боли.
42
На секунду Дамона оцепенела от ужаса. Серая масса за стеклом маски Сэгиттера бурлила и колыхалась, и Дамоне внезапно бросилось в глаза, каким необычно сонным и вялым казалось его тело. Она отпустила его плечо, в ужасе отпрянула и широко раскрытыми глазами смотрела, как тонкие, кажущиеся серой кровью ручейки сочатся из рукавов водолазного костюма. Ласты свалились, но под ними не оказалось ног, а только серая, скользкая масса, которая, точно дым, вырывалась из штанин. Секундой позже это произошло и с перчатками. Тело Сэгиттера, казалось, оседало, как баллон, из которого выпустили воздух. Водолазная маска съехала с головы и медленно опустилась на пол.
Дамона резко вскрикнула, повернулась и в панике поплыла прочь. Тело Сэгиттера продолжало вращаться и покачиваться у нее за спиной, подняло в гротескном умоляющем жесте руку, потом окончательно сникло. Водолазный костюм под тяжестью кислородного баллона опустился вниз.
Дамона, слепо двигаясь дальше, ударилась о препятствие и на какое-то время потеряла ориентировку. Зазубренная дыра, через которую они проникли сюда, на секунду появилась в поле зрения, но тут же исчезла. Дамона повернулась и мощным ударом ласт бросила свое тело вперед. Кислородный баллон приобрел вес центнера, и она почувствовала, что опускается глубже вместо того, чтобы подняться. Но тут луч ее фонаря скользнул по краю пробоины. Она бросилась к ней и мощный рывком буквально ворвалась в главный коридор.
Рядом с ней неожиданно появилась плотная серая стена. Прошло несколько секунд, прежде чем Дамона поняла, что это не та стена, которая была здесь, когда они с Сэгиттером спускались вниз. Нынешняя состояла из такой же серой массы, с которой она столкнулась в машинном отделении.
Дамона охнула, повернулась и вскрикнула во второй раз, когда ее взгляд упал вниз.
Пол глубоко под ней, казалось, пришел в движение. Как лава из кратера, серая масса появлялась из пробоины и щелей, расползаясь во все стороны.
Дамона выскочила из коридора, подплыла к лестнице и свернула на узкий мостик. Все пространство за ее спиной уже было заполнено серой смертью, бестелесными облаками, которые неумолимо приближались.
Наконец, после того, как прошла целая вечность, впереди появился светлый проем выхода. Дамона бросила последний взгляд через плечо. Увиденное заставило ее плыть еще быстрее.
Смертоносные серые облака приближались. Их мягкие, ленивые движения казались медлительными, но это было не так. Масса двигалась быстрее Дамоны, не намного, но достаточно, чтобы расстояние сокращалось.
Когда, наконец, Дамона добралась до люка, первые ощупывающие отростки серой массы были лишь в нескольких метрах от нее. Дамона дотянулась до края люка, вцепилась в него и отчаянным рывком выбралась на свободу. Кислородные баллоны ударились о корпус судна. Удар прозвучал колокольным звоном и болью отдался в ушах.
Как можно быстрее Дамона поплыла прочь от обломков судна, изредка бросая взгляд через плечо.
Вода вне останков баржи была почти такой же жуткой, как и внутри, поэтому казалось, что со светом не все в порядке. Луч фонаря мигал и терялся в нескольких метрах. Кругом стояла какая-то серая неопределенность.
Дамона подняла голову, когда поняла все до конца. Над ней, не более, чем в пяти метрах, висел плотный серый потолок.
Дамона испуганно обернулась и увидела, что окружена со всех сторон. Это были не движущиеся серые снежинки, которые она видела, когда спускалась вниз, а бурлящая серая стена, колеблющаяся и неумолимо приближающаяся.
Дамона заметалась, но везде наталкивалась на серую слизь.
Она оказалась в западне — в пузыре относительно чистой воды диаметром около десяти метров, охваченным со всех сторон смертоносной серой массой. И пузырь неуклонно сжимался…
43
Форд почти с двухсоткилометровой скоростью мчался на восток. Автострада в это время была настолько пустынна, что водитель едва ли рисковал попасть в поле зрения радара или обогнать по ошибке полицейскую машину. Расстояние до Лондона постепенно сокращалось, и световой колокол этого огромного города уже долгое время висел над горизонтом, как мягкое желтое мерцание.
Томпкинс протянул руку и включил радио. Тихий ритмичный кантри-рок донесся из динамика и заглушил монотонный гул мотора.
Смит сморщил лоб, бросил на своего напарника укоризненный взгляд и выключил радио.
— У меня болит голова, — объяснил он.
— Сильно?
— Нет, просто немного устал, вот и все. — Он демонстративно зевнул, посмотрел на вмонтированный в приборную доску хронометр и удовлетворенно кивнул. — Через двадцать минут будем в отеле, а завтра в это время в самолете, летящем в Париж. Товарищ Борович очень обрадуется нашему подарку, — усмехаясь, добавил он.
Томпкинс полуобернулся, чтобы поглядеть на маленькие невзрачные приборы на заднем сидении.
— Они хотя бы притащили все, что нужно?
— Сильсон-то? — засмеялся Смит. — О, да! Прибор телеуправления и что-то еще, чего мы до сих пор не видели. Насколько я понял, это модернизированный «горизонт». Там, естественно, разберутся, дружище. — Он опять стал серьезным. — Иногда у меня появляется желание все бросить и вернуться назад в деревню. Такие дни, как сегодняшний, доконают меня.
— Из-за Сильсона? — удивленно спросил Томпкинс.
— Он был еще наполовину ребенок.
— Это точно. Но мы находимся как бы на войне, а война без жертв не бывает.
