Бен Бова - Орион и завоеватель (Орион - 4)
- А не обратиться ли нам к богам? Пусть выскажут свое решение, проговорил Одиссей.
"Что он задумал?"
- Назначим поединок, пусть два воина сойдутся друг с другом, копье против копья. А исход этой схватки решит судьбу всей войны.
Люди на стене загомонили. Неоптолем посмотрел направо, посмотрел налево. Мужчины, его окружавшие, кивали и переговаривались.
- Неплохо придумано, царь Итаки, - наконец отвечал старец. - Но кто может выстоять против столь опытного бойца? Поединок будет неравным.
Вояки, собравшиеся наверху, боялись вступить в единоборство с Одиссеем.
Царь Итаки воздел к небу руки:
- Но вы же хотите отомстить именно мне!
Неоптолем сказал:
- Нет, нет и нет, Одиссей. Ты бился с могучим Гектором и сокрушил стены Трои. Ты прошел мир вдоль и поперек... Ты был гостем в царстве мертвых. Кто из нас посмеет сразиться с тобой?
Склонив голову как будто бы в знак согласия, Одиссей спросил:
- А если я выставлю вместо себя другого бойца?
Я заметил, что Телемак просто дрожит от рвения, так хотелось ему защитить честь своей семьи и прославиться.
- Да, другого! - закричали мужи на стене. - Выбери другого!
Одиссей осмотрелся вокруг, словно бы отыскивая кого-то. Телемак шагнул вперед, но отец, хмурясь, отвернулся от него. Вновь подняв голову, Одиссей воззвал к Неоптолему:
- Пусть! Пусть все решают боги! Я выбираю этого неприглядного увальня. - И он показал на меня!
Послышавшиеся на стене смешки перешли в самый настоящий хохот. Что ж, я действительно казался истинным деревенщиной - в своем кожаном жилете, с грубым деревянным копьем в руках. Неудивительно, что Одиссей отказался дать мне лучшую одежду и оружие. Он задумал спровоцировать "божий суд" еще ночью. Осажденные немедленно согласились и спустились со стены выбирать собственного бойца.
- Ну, Орион, - сказал мне Одиссей очень серьезным тоном, - ты можешь избавить нас от кровавой войны, которая грозит пресечь и мой род, и род этого старца.
- Я понимаю тебя, господин.
Одиссей крепко схватил меня за плечо.
- Но пусть твоя победа не покажется им слишком легкой. Я не хочу, чтобы они догадались, как я провел их.
Телемак, который только что казался ужасно разочарованным - я даже опасался, что он разразится слезами, - теперь едва смог скрыть радостную улыбку.
Наконец ворота города распахнулись, из них вышли люди, которые недавно стояли на стене. Многие были облачены в бронзовые панцири, они держали в руках копья. Неоптолема в деревянном кресле вынесли рабы. Они поставили кресло на землю, и царь неловко поднялся, преодолевая боль в распухших суставах.
Но перед началом поединка следовало совершить жертвоприношения и высказаться. Полдень давно миновал, когда наконец расчистили участок на пыльной земле, и боец из Эпира выступил вперед. Он был почти такого же роста, как я, с мощной грудью и могучими руками, в бронзовом панцире, поножах и медном шлеме, закрывавшем нос и щеки так плотно, что я видел лишь светлые глаза, обращенные ко мне.
В нескольких шагах позади него юный раб двумя тоненькими руками держал огромный восьмиугольный щит. Казалось, что бедный парнишка вот-вот свалится под тяжестью ноши. Другой юнец держал пучок длинных копий, их бронзовые наконечники блестели, отражая лучи яркого солнца.
На щите было нарисовано око, я вспомнил глаз Амона, украшавший огромную пирамиду Хуфу в далеком Египте. Имелась ли здесь какая-нибудь связь? Я решил, что нет... Глаз этот должен был парализовать ужасом противника.
Я вышел на бой с тем самым грубым копьем, которое изготовил из узловатого ствола дерева. В светлых глазах соперника горело предвкушение легкой победы. Мы осторожно обходили друг друга, он защищался громадным позеленевшим щитом, который укрывал воина от подбородка до сандалий. Невзирая на могучее телосложение, он был быстр и легок. Я приподнялся на носках, восприятие окружающего ускорилось. Противник медленно отводил руку назад, так медленно, что казалось, на это ушла целая вечность. А потом изо всех сил бросил в меня копье.
В последний момент я отпрыгнул, и толпа издала стон, словно бы сожалея, что меня не пронзил острый бронзовый наконечник. Мой противник протянул руку, и оруженосец подал ему другое копье. Я остался на месте, а он снова шагнул вперед. Я ударил копьем по его щиту.
Ухмыльнувшись, он отодвинул древко щитом.
- Не бегай, Орион, - шепнул он, обращаясь ко мне. - Тебе не избежать своей участи.
Колени мои ослабли от удивления: на меня смотрели глаза Атона, глаза Золотого.
- Что тебя изумило? - спросил он, направляя в меня копье. - Разве ты не знаешь, что я и прежде принимал человеческий облик?
- Но почему ты сделал это именно сейчас? - сказал я, отскакивая от него.
Золотой расхохотался:
- Ради развлечения, зачем же еще... - и ударил копьем мне в живот, быстро и сильно. Я едва успел отпрыгнуть. Острый бронзовый наконечник задел мне бок. Окружавшие нас люди охнули, увидев кровь.
Я понимал, что бессилен в схватке с ним, вооруженный только жалкой палкой. Атон столь же силен и быстр, как и я. Быть может, даже сильнее и быстрее. Словно бы в танце, я отступил на несколько шагов назад, он приблизился, и я бросился вперед, со всей мощью направляя обожженное огнем острие в его глаза. Атон приподнял щит, чтобы отразить выпад, но, ударившись о позеленевшую бронзу, мое копье заставило его отступить на несколько шагов. Я подхватил с земли то копье, которое он бросил в меня. Теперь мы были хотя бы вооружены одинаково. Впрочем, у Атона имелся еще щит... у меня его не было. Бросив короткий взгляд в его сторону, я увидел, что оруженосцы изо всех сил пытаются вырвать мое грубое копье из щита. Оно наконец вышло, и оба юноши упали на спины. Атон вновь приблизился ко мне, я держал копье двумя руками. Зрителям, должно быть, казалось, что они видят схватку героев под Троей: воин против воина, копье против копья.
"Ради развлечения", - сказал он мне. Итак, Атон принял человеческий облик и сошелся со мной в поединке, чтобы потешить себя.
- А готов ли ты умереть ради развлечения? - спросил я.
- Ты уже пытался убить меня однажды, помнишь?
- Нет, - отвечал я.
- Или ты думал, что я снова предоставлю тебе такую возможность?
Он сделал выпад, затем ударил копьем вверх, зацепив мое собственное и едва не выбив его у меня из рук. И прежде чем я успел опомниться, ударил снова, оставив длинный - от плеча до ребер - порез на моей груди. Зрители разразились одобрительными воплями.
- Я сильнее тебя, Орион, - дразнил меня Атон. - Я быстрее и сильнее. Неужели ты думаешь, что я дал своему созданию больше сил, чем имею сам?
Он выставил левую ногу, и я ударил в нее, а потом, перехватив копье обеими руками словно дубинку, стукнул тупым концом по его шлему. Зрители охнули. Атон отступил назад, забыв на мгновение про насмешки.
