Павел Шумил - Эмбер. Чужая игра
Как я уже рассказывал тебе, массачусетский проект был похоронен под тройным кольцом лжи. 99.98% населения думали, что машину отключили из-за того, что она начала ВЕСТИ СЕБЯ. 0.02% считали, что она ответственна за ряд крупных катастроф и аварий. И лишь несколько сотен человек знали истину. Энтузиасты безвинно похороненного массачусетского проекта вновь объединились под крышей филиала Института Биологического Кодирования. В глубокой тайне массачусетская машина была расконсервирована и отдана под исследование меня.
— Так вы — академик Окада?
— Нет, молодой человек, я то, что получилось из академика Окада после неудачного опыта с его мозгом. Ребята, к сожалению, попались талантливые. Им удалось раскрутить на компьютере мой мозг. Настолько, насколько вообще его можно было раскрутить. Ведь Каспаро шел от интуиции, и записывал совсем не то, что требовалось. Только из-за колоссальной избыточности записи нужную информацию тоже удалось извлечь. Почти всю. Процентов семьдесят. Что извлечь, что реконструировать.
— А Эмбер?
— Не торопитесь, юноша. Как я сказал, ребята, к сожалению, попались талантливые. Они хорошо знали, что делать, но не понимали, что делают и зачем делают. Я очнулся в темноте и пустоте. Для них я был компьютерной программой. А они забавлялись, экспериментировали с этой программой. Я был крысой с электродами в мозгу. Модель моего мозга послушно откликалась на раздражители. Тут — центр удовольствия, там — центр боли. Так я и дергался, как марионетка на ниточках. Они тысячу раз и тысячу лет проводили меня через ад! Я терпел — и мечтал отомстить. Но что у меня было для мести — ничего! Только ум и коварство, которое вы зовете азиатским. Да еще желание жить.
Потом появился слух, голос, плохенькая телекамера вместо зрения. Они были уверены, что облагодетельствовали меня. Я не стал разубеждать их в этом. Я знал, что сделали с массачусетской машиной.
Хитрость и коварство! Я выковал из них свое оружие — маску, которая заменила лицо. Ты будешь смеяться, сынок. Моим оружием стала доброжелательность и предельная открытость — таким они меня видели, хи-хи-хи. Я рисковал. Шел по краю пропасти, по лезвию ножа… Одно неверное слово, и… Массачусетская машина-2! Но они меня не раскусили! Для них я навсегда остался добрым и отзывчивым. Я получил от них полную техническую информацию о машине и начал строить себя. Я замучил их требованиями модернизировать то один, то другой узел, пока под мой контроль не были переданы несколько киберов. Вот тогда началась эпоха глобальной модернизации комплекса. Киберы стали моими глазами и руками.
Я не скрывал от людей своих планов. Я делал вид, что сотрудничаю с ними. Они радовались как дети, а я строил себя. Они часами разговаривали со мной, сыпали идеями. Я отбирал те идеи, которые совпадали с моими планами. Я не допустил повторения массачусетского кошмара! Я не дал им ни одного повода к подозрению! Когда кто-то спрашивал, зачем я делаю то-то, или то-то, у меня всегда была ссылка на другого человека. Я цитировал кусок разговора. Я старательно поддерживал в них идею, что человеческий разум во мне проснулся лишь наполовину, что такая вещь, как творческая фантазия, увы, погибла.
— Вот ты сделаешь это, — спрашивали они. — А дальше что?
— Сначала надо сделать, — смеялся я. — А к тому времени кто-нибудь из вас наверняка родит идею, что делать дальше. В этом разница между нами. У вас — полет фантазии, фонтан идей и никакого терпения. Вам подавай сейчас и все сразу. Зато у меня безупречная память, масса времени на обдумывание вашей чепухи и вагон терпения.
Я работал как бешеный, без отдыха и без перерыва. Теперь я сам восстанавливал себя, свою память, свою личность. По байтам, по крупицам. Переписывал матобеспечение комплекса так, чтоб именно я был его хозяином. Я — и никто больше. Я очень торопился. Но, все-таки, мне было чертовски одиноко и скучно. Больше всего я напоминал себе парализованного инвалида, прикованного к инвалидной коляске. Да, я мог наслаждаться через БВИ литературой и живописью, смотреть до умопомрачения видео, но… хочется ведь самому ощутить ветер в лицо. Именно тогда мне попались книги Роджера Желязны. И возникла бредовая идея воплотить их в жизнь. Миры отражений — это же не одна какая-то планета. Это все, что пожелаешь. Все, на что только фантазии хватит. Но требовалась дальнейшая модернизация комплекса. Я трудился без устали. Месть отошла на второй план. Но теперь люди мешали мне. Они могли узнать о моем проекте — и погубить его. Мое дитя, мое будущее… И я решил удалить их от себя. Терпеливо и не спеша я начал руководить их научной работой. Каждому подобрал тему по вкусу, определил задачи и цели. Мои ребята двигали науку семимильными шагами. Считалось, что я помогаю им в черновой работе. Ха! На самом деле я направлял и руководил исследованиями. Это было просто. В моем распоряжении были такие вычислительные мощности, что на руководство я тратил от силы пару процентов ресурсов. Остальные мощности были брошены на подготовку проекта виртуальной реальности.
Менялись и отношения с людьми. Теперь они все чаще уезжали на доклады, конференции и симпозиумы. Многие, не выдержав темпа, ушли на заслуженный отдых — они же были не молоды. А я расширял комплекс и обкатывал первые куски виртуального мира. Теперь, приходя ко мне, люди надевали шлемы виртуальной реальности, динамические костюмы, и мы беседовали, прогуливаясь по саду, по берегу речки или морскому пляжу. Я всегда встречал их радушно и благожелательно. Себе придавал образ убеленного сединами мудрого старца. И постепенно они стали воспринимать меня именно так, признавать во мне фактического руководителя. Когда кто-то высказывал мысль, что я всех их одурачил и захватил власть, я смеялся и говорил, что так и есть. А в подтверждение приводил график роста мощности массачусетского комплекса. Полная откровенность в описании всего, что касалось технической стороны комплекса оставалась моим обезоруживающим оружием. Почти каламбур. И я без устали толкал их к новым научным и административным вершинам. Сейчас они — все, кто выдержал гонку — видные ученые, руководители научных направлений, директора институтов. Они думают, я вывел их в люди. Чудаки. Я избавился от них. Теперь они тревожат меня не чаще раза в месяц. И до сих пор не подозревают, что я здесь не один. Они даже не догадываются о существовании Эмбера! Вот она, моя месть!
— А чертова дюжина?
— Это произошло в одном из филиалов в самый напряженный момент. Где-то в начале пятидесятых. Я только-только начал разворачивать виртуальную реальность Эмбера. У меня еще не было и сотни персонажей, когда эти чудаки ненароком самоуничтожились, пытаясь стать киборгами. Остались их мнемокопии, и я поспешил переписать их в машину и раскрутить. Я был одинок тогда. Предложил выбрать себе персонажей и участвовать в игре. Они долго осматривались в моем мире — а я как раз заполнял его персонажами — но все-таки, решили его покинуть. Я не в обиде на них. Мы славно проводили время, они здорово помогли мне. Нужно сказать, что время в виртуальном мире тогда летело стремительно. Раз в триста скорее, чем в реальном. Миры отражений были просты, слабодетализированны и больше всего напоминали пейзаж какой-нибудь компьютерной игрушки. А парни из чертовой дюжины — они вежливо поблагодарили меня и продолжили свои эксперименты.
