Фрэнк Герберт - Досадийский эксперимент
Маккай остановился в трех шагах от пленников.
Первой заговорила Трайа.
– Вы уже решили, что с нами делать?
– В вас обоих есть полезный потенциал, – сказал Маккай. – Но у нас есть другие вопросы.
Это «нас» не ускользнуло ни от Трайи, ни от Гара. Оба они посмотрели на Джедрик, которая невозмутимо стояла рядом с Маккаем.
Маккай обратился к Гару.
– Трайа действительно твоя дочь, твой родной ребенок?
Трайа выглядела удивленной. Своим новым пониманием, Маккай сообразил, что она говорит ему, что ее не волнует, видит ли он реакцию, что ее устраивает, если он это увидит. Гару, однако, не удалось скрыть своего потрясения. По стандартам Досади, он был ошарашен. Значит, Трайа не его родная дочь, но до этого момента Трайа никогда не сомневалась в их взаимоотношениях.
– Расскажи нам, – сказал Маккай.
Досадийская немногословность поразила Гара, как удар. Он посмотрел на Джедрик. Она всячески продемонстрировала признаки готовности ждать его повиновения вечно, что должно было означать, что она никак не реагирует ни на слова Маккая, ни на поведение Гара.
Явно потерпевший поражение Гар снова обратил свое внимание к Маккаю.
– Я ушел с двумя женщинами через дальние горы. Мы пытались наладить там свое собственное производство чистой пищи. В те дни многие на Ободе пытались это сделать. Редко, кто возвращался назад. Вечно что-нибудь случалось: растения погибали без причины, источники воды пересыхали, что-то крало выращенное. Бог ревнив. Так мы всегда говорили.
Он посмотрел на Трайу, изучавшую его с полнейшим равнодушием.
– Одна из двух женщин умерла в первый год. Другая заболела во второй сезон урожая, но выжила к следующей весне. Это было во время того урожая… мы пошли в сад… ха! Сад! Там был этот ребенок. Мы не имели представления, откуда она пришла. Она выглядела лет на семь, на восемь, но ее реакции были младенческими. Это довольно часто случалось на Ободе – сознание пряталось от чего-то слишком ужасного, чего не было возможности терпеть. Мы забрали ее. Иногда можно обучить такого ребенка, чтобы он снова стал полезен. Когда женщина умерла, а урожай погиб, я взял Трайу и направился обратно на Обод. Это было очень скверное время. Когда мы вернулись… я был болен. Трайа тогда помогала мне. С тех пор мы не расставались.
Маккай обнаружил, что это повествование его растрогало, и попытался скрыть свою реакцию. Он не был уверен, что это ему удалось. Своим новым Досадийским сознанием Маккай читал внутреннюю сагу в том скупом отчете о событиях, бывших, вероятно, заурядными по стандартам Обода. Он обнаружил, что его привела в ярость другая информация, которую можно было прочитать в словах Гара.
ОБУЧЕННАЯ ПАН СПЕЧИ!
Это был ключ. Люди Аритча хотели сохранить чистоту эксперимента: допускались только два вида. Но было бы поучительно изучить применение Пан Спечи. Так просто. Взять человеческого ребенка женского пола. Поместить ее исключительно под влияние Пан Спечи на семь-восемь лет. Подвергнуть этого ребенка избирательному стиранию памяти. Подкинуть ее подходящим суррогатным родителям на Досади.
И было еще кое-что. Аритч лгал, когда говорил, что мало знает об Ободе, что Обод не входит в эксперимент.
Когда все эти мысли промелькнули у него в голове, Маккай вернулся в смежную комнату. Джедрик последовала за ним. Она подождала, пока он соберется с мыслями.
Немного погодя Маккай посмотрел на нее и выложил свои умозаключения. Закончив, он бросил взгляд на дверь.
– Мне нужно знать все, что можно, об Ободе.
– Те двое – хороший источник сведений.
– Но разве они не требуются тебе для твоего другого плана, нападения на коридор Броя?
– Два дела могут делаться одновременно. Ты вернешься в их анклав с ними в качестве моего лейтенанта. Это собьет их с толку. Они не будут знать, как это понимать. Они ответят на твои вопросы. И в замешательстве они откроют многое, что в противном случае было бы сокрыто от тебя.
Маккай переварил это. Да… Джедрик, не колеблясь, подвергает его риску. Это было основным сообщением для всякого. Маккай будет целиком и полностью отдан на милость Гара и Трайи. Джедрик говорила, «Смотрите! Никакая ваша угроза Маккаю не может оказать воздействия на меня». В известном смысле это защищало его. На чрезвычайно окольный Досадийский манер, это устраняло многие возможные угрозы для Маккая, и многое поведало об истинных чувствах Джедрик по отношению к нему. Он сказал:
– Ненавижу холодную постель.
В ее глазах сверкнуло нечто, легчайшее прикосновение влаги. Потом Джедрик проворчала, взяв его под руку:
– Что бы ни случилось со мной, Маккай, – освободи нас!
20
Приложив надлежащее усилие в надлежащей точке, любое разумное сознание может взорваться изумительным самопониманием.
Из древней человеческой мистики– Если она не сделает ошибки или мы не найдем какого-то неожиданного преимущества, то нас сотрут с лица земли, – сказал Брой.
Он сидел в своем вознесенном ввысь командном пункте на самой высокой точке здания, доминировавшего над Холмами Совета. Комната представляла собой бронированный овал с единственным окном примерно в пятнадцати метрах перед Броем, смотревшим на закат через стены речного каньона. Слева от Броя стоял небольшой стол с коммуникатором. Большую часть оставшегося пространства комнаты занимали карты и прочие принадлежности командования.
Разведка Броя только что принесла ему рапорт о том, что Трайа и Гар захвачены Джедрик.
Один из его командиров, худощавый для Говачина, и с другими отметками лишений, оставшимися от рождения на Ободе, взглянул на своих компаньонов и прочистил горло.
– Пора капитулировать?
Брой покачал головой в человеческом жесте отрицания.
«Это время, о котором я вам говорил», – подумал он.
Брой чувствовал себя опустошенным. Бог отказался говорить с ним. Ничто в его мире не повиновалось прежним наказам.
«С нами сыграли злую шутку».
Силы Стены Бога сыграли злую шутку с ним, сыграли злую шутку с его миром и всеми его обитателями. Они…
– Это Маккай, – сказал командир.
Брой сглотнул, потом проговорил:
– Сомневаюсь, что Маккай хотя бы в малейшей степени понимал, как она его использует.
Он взглянул на стопку рапортов на столе, большинство из них касались Маккая. Разведка Броя была активна.
– Если бы мы захватили или убили его… – рискнул заметить командир.
– Для этого слишком поздно, – буркнул Брой.
– Есть ли шанс, что нам не придется капитулировать?
– Этот шанс есть всегда.
Ни одному из четверых командиров не понравился этот ответ. Еще один из них, толстый и бархатисто-зеленый, высказался:
