Анатолий Андреев - Искатели странного
Подошли Стивен с Мартой. Пока они усаживались, Георг быстро сказал Юлии:
— Задержитесь на полчасика после нашего ухода. Я хочу посмотреть, что он будет делать.
Марта была счастлива. Георг напомнил ей, что сын дома один, но и это не омрачило ее настроения. Она засобиралась. «Напрасно я это затеял собраться так вот, вчетвером», — с сожалением подумал Георг. Ему было не по себе и почему-то жаль было Марту. Но тут взгляд его упал на мрачного атлета у стены, и он об этом больше пока не думал.
В окнах бились цветные сполохи — Джорджи был дома и, конечно же, опять крутил своих любимых «Голубых пиратов». Георг внятно чертыхнулся и остановился на дорожке.
— Чего ты? — спросила Марта.
— Зажигалку оставил. Твой подарок, — раздраженно ответил Георг. — Ты иди домой, я быстро… — Он повернулся и пошел к флайеру.
— Не задерживайся… — сказала вслед Марта.
Он притер флайер к самому краю посадочной площадки и испытанным уже приемом загнал его в кусты, в густую тень. Выбравшись наружу, он не стал закрывать колпак, чтобы не тратить время на откидывание его в случае чего. Прислонившись к теплому борту машины, он закурил, пряча сигарету в кулак.
Фонарь над головой был неисправен. Свет его мерцал, это становилось заметно при малейшем движении — все двигалось не плавно, а рывками. Георгу казалось даже, что он слышит при этом легкое стрекотание. «Стробоскопический эффект», — подумал он равнодушно. Хлопнула дверь, выпустив наружу и вновь обрубив музыку. Послышались шаги, легкий смех. Георг быстро бросил окурок наземь и наступил на него ногой. Юлия опиралась на руку Стивена, заглядывала ему в лицо. Георг почувствовал непрошеную горечь, особо тоскливую оттого, что не имел на нее права.
Продолжая разговаривать, Стивен с Юлией уселись в орнитоптер. Георг весь подобрался: неподалеку послышался шорох. Из-за куста, стараясь оставаться в тени, вышел давешний незнакомец и остановился совсем рядом, так что Георг мог бы дотронуться до него кончиками пальцев. Сомнений не оставалось — он выслеживал Юлию. С глухим аэродинамическим шумом взлетел и сразу набрал высоту орнитоптер, мигнув на прощание габаритными огнями. Незнакомец, проводив его взглядом, стремительно шагнул было вперед, но отпрянул в сторону и резко обернулся, остановленный возгласом Георга. В неверном, падающем сверху свете лицо его выглядело старше, чем на самом деле. Он узнал Георга и с коротким возгласом досады повернулся было, чтобы бежать к своей машине, но Георг вновь остановил его:
— Минуточку, молодой человек! Давайте лучше поговорим, чем гонки устраивать!
Незнакомец энергично произнес короткую фразу на неизвестном языке, собираясь уйти. Георг машинально протянул руку, чтобы задержать его, но сказать, а тем более сделать ничего не успел: страшный удар в живот согнул его пополам. Хватая ртом воздух, он силился удержать ускользающее сознание, но тут словно взорвалось что-то перед глазами, и он, успев ощутить облегчение оттого, что больше не нужно стараться не впасть в беспамятство, провалился в небытие.
Глава 4
Кофе Георг выпил, а от яичницы отказался. Челюсть болела так, что он не мог жевать, хотя никаких следов не было. Марта, во всяком случае, не заметила. Что касается
Джорджи, то у него голова была забита своими железками. Что-то они там в своем детском клубе постоянно сверлили, привинчивали и присобачивали. В комнате у него тоже все время что-то жужжало и вращалось. Похоже, что в клубе решили своими руками повторить все созданное человечеством — от водяного колеса и парового двигателя Уатта до ульмотронов, стеллеров и краттов. На пакости вместе с приятелями Джорджи еще хватало, но посмотреть внимательно на отца ему было уже абсолютно некогда.
С озабоченным видом Георг глянул на таймер блок-универсала, торопливо поднялся и вышел, помахав Марте рукой на прощание. В мастерской он с удовольствием узнал, что заказов сегодня мало, что команда Южного промышленного района по регби опять не вышла в финал и что Милорадович, похоже, все-таки женится на Лене Самусевич. Самого Милорадовича сегодня не было, шутки в его адрес иссякли сами собой, Георг набрал запасных частей и поехал по вызовам.
Освободился он часа через полтора и сразу вызвал по блок-универсалу Юлию. Лицо ее на крошечном экранчике аппарата казалось старинной эмалевой миниатюрой — Георг в последнее время стал благодаря Юлии неплохо разбираться в истории искусства. Все это, конечно, давно отмерло — он имел в виду миниатюру, — а жаль…
Юлия была дома одна и пыталась работать, но безуспешно. «Ничего у меня сегодня не получается!» — с досадой сказала она. Георг осторожно предложил ей поехать куда-нибудь, развеяться… Она отрицательно покачала головой и вдруг предложила:
— Прилетай сюда! — и добавила, уловив его замешательство: — Стивена нет, он на Островах и явится, самое малое, через неделю.
Нельзя сказать, что замешательство Георга от этого сообщения уменьшилось. Он полетел к ней в полной растерянности.
Юлия была в саду. Она быстро пошла навстречу, улыбаясь ему робкой, неуверенной улыбкой. Черемуха разрослась вокруг, живой стеной отгораживая их от мира. Георгу показалось вдруг, что они одни в городе, на планете, во Вселенной. Где-то есть люди, машины, заводы и стадионы, но все это в другом измерении, а здесь только солнце, и тишина, и негромкая песенка одинокого чилибрика в траве, и радость в глазах и голосе Юлии.
Георг бережно взял Юлию под руку — вольность, которая дозволялась лишь мужу. Юлия на мгновение коснулась его плечом. Они вошли в беседку, не размыкая рук. Из пола выросли, разворачиваясь, полупрозрачные кресла. Юлия опустилась в свое. Георг быстро сел, потянулся к ней, кресло послушно повторило его движение, сдвинулось со вторым креслом. Юлия подняла на Георга взгляд, в глазах стыла тоска.
— Ну что ты, глупенькая? — нежно спросил он, опять беря ее за руку.
Она покачала головой, не отнимая руки:
— Не знаю… Меня что-то гнетет… Не то мы с тобой делаем…
Близость ее пьянила Георга, шумным током крови отдавалась в ушах, перехватывала дыхание. А Юлия продолжала:
— Хотя… Мы с тобой ничего и не сделали. Если уж так говорить, то нас и упрекнуть не в чем. Ну встречались, ну разговаривали…
Она напряженно смотрела на него, ожидая подтверждения; ей трудно было преступить законы общепринятой морали. Она не могла уже отказаться от Георга, ей все время нужно было видеть его, разговаривать с ним, и в то же время хотелось оставить все как есть — наивная и трогательная попытка уйти от решения вопроса, который в общем-то уже решен, и она сама это чувствовала, и изо всех сил закрывала на это глаза. И Георг мягко сказал:
