Василий Гозалишвили - Демон
— Да, я знаю! Я прошу твоей руки! — я встал на одно колено, улыбнулся и добавил: — Сколько можно об этом только мечтать?
Ошарашенная девушка упала на колени передо мной, положила голову на мое плечо и тихо, почти шепотом, прошептала:
— Ну, наконец-то! Я согласна…
Потом подхватила меня на руки и вихрем завертелась по комнате:
— Ну, теперь ты мой! И уже никогда не денешься! Я буду делать с тобой все, что хочу! А хочу я, хочу я, да, именно этого… — она бросила меня на кровать, молниеносно освободилась от одежды и набросилась на меня с поцелуями…
— Ириш! Постой! Там еще полно подарков! — придушенным голосом успел пробормотать я, но дождался лишь укуса в плечо:
— Потом, все потом…
Глава 22. Ира
Следующие четыре месяца мы, как ненормальные, носились по всем известным нам и «гномам» системам Циклопов, планомерно уничтожая их корабли, купола и орбитальные сооружения. При виде наших кораблей враги впадали в панику, и старались только прорваться, чтобы прыгнуть хоть куда, лишь бы подальше от неминуемой смерти. Викки, после моего дня рождения и свадьбы, ставший совершенно невменяемым от желания иметь ребенка, старался приблизить конец войны, а, значит, и увольнение в запас, изо всех сил. Его корабль превратился в один сплошной рисунок: счет сбитых им кораблей давно перевалил за шестьсот, и места для нанесения очередных картинок оставалось все меньше и меньше. Все ребята из первого потока вели счет третьей сотне, Элен — разменяла четвертую, а я, стараясь не отставать от своего ненормального супруга, приближалась к пятистам. Демоны из второго потока все перешли заветный барьер из ста сбитых кораблей, и теперь гордо носили заветный орден «Элита Вооруженных Сил». Молодежь тоже старалась, но до этого им было очень далеко: кораблей Циклопов на всех просто не хватало. И, вот наконец, настал день, когда генерал Роммель объявил на всю Конфедерацию об окончании войны! На Квидли, где мы как раз находились, творилось такое, что невозможно передать: толпы восторженно орущих людей запрудили улицы больших и маленьких городов, по всем каналам головидения и по Галанету транслировались записи наших боев, начиная с самого первого и заканчивая последней зачисткой куполов одноглазых на Роквуде. Цивилизация противника перестала существовать, и этому радовались все. Разве что, кроме нас: все две недели народных гуляний нас таскали на руках, увешивали десятками наград, принимали в почетные члены всяких клубов, и тому подобной хрени. Потом Демонов растащили по планетам Конфедерации, чтобы «герои» могли вживую встречаться с жаждущей зрелищ публикой. Мне с Виктором досталось больше всего: мы сопровождали министра обороны в вояже по самым крупным промышленным и деловым центрам человечества, и еще два месяца не вылезали из своих «Кречетов», то совершая прыжки к очередным планетам, то показывая фигуры высшего пилотажа, то изображая показательные бои. На Волкова было страшно смотреть: эти постоянные застолья, награждения и приемы доконали его так, что он радовался прыжкам в гипер, так как мог — только там удавалось хоть немного отдохнуть от суеты. Я забыла, когда он высыпался: он старательно принимал все «удары» на себя, при первой же возможности отправляя меня в отель. И я начала мечтать о новой войне, чтобы иметь возможность хоть изредка спать с ним рядом.
Но однажды я проснулась под утро, и, открыв глаза, увидела, как он спит, прикатившись к стене, прямо на полу! Темные круги под глазами и безграничная усталость на лице вызвали у меня такой приступ бешенства, что я сорвалась: наскоро запахнувшись в банный халат, я вынесла дверь в номер Роммеля и с порога заорала:
— Все, хватит! Я так больше не могу! Уж лучше воевать, чем смотреть, как молодой парень превращается в развалину…
Схватив ничего не понимающего генерала за руку, я выволокла его в коридор и, втащив в свой номер, показала на Викки:
— По-вашему, это нормально? Боевой пилот спит на полу, не найдя сил добраться до кровати? На что похоже его лицо? Это же маска трупа! Все, мы улетаем! Куда угодно, только подальше от этих слащавых, толстых морд отсидевшихся в тылу ублюдков, которые вылезли из своих нор и теперь пытаются убедить всех в том, что победа — это их заслуга! Не замолчу! — рявкнула я на предложение говорить тише. — Он не проснется! У него нет сил! Что, думаете, я не вижу, как меняется мнение обывателей? Еще два месяца назад нас готовы были носить на руках и целовать в задницу! А теперь на нас смотрят, как на помесь попрошаек и уродов! Мы им мешаем, понимаете? Мешаем спокойно жить! Я увольняюсь! Вик увольняется! Я больше ни за что не надену эту чертову форму! И плевать я хотела на уговоры, деньги, побрякушки! Что мы для вас теперь?!
Я выплескивала всю накопившуюся обиду, злость и ненависть к неблагодарным людям на генерала, а он грустно смотрел на меня и кривился от боли. Расслышав, наконец, то, что он уже давно пытался мне сказать, я покраснела:
— Ты сломала мне руку! Отпусти ее, пожалуйста! Мне больно!
— Ой, извините, сэр! Я нечаянно! — я оторвала от пола дорогущие паркетины из натурального дерева и примотала к нему предплечье Роммеля, а потом вколола ему обезболивающее из моего медблока.
— Я тебя понимаю! — справившись с болью, мрачно заметил он. — Я сам уже который день чувствую себя не у дел… А что делать?
— Отпустите нас в отставку! — взмолилась я. — Я так мечтаю о нормальной жизни! Я хочу иметь ребенка, понимаете? И боюсь: что может родиться у таких уродов, как мы?
Не дав мне снова впасть в истерику, Роммель успокаивающе провел рукой по моим волосам и прошептал:
— Не бойся, девочка! Родится здоровый, крепкий ребенок. Я знаю это совершенно точно…
— Откуда? — с надеждой посмотрев на него, спросила я.
— На Комплексе проводили исследования в этой области. Дети рождаются здоровыми и нормально развиваются… Есть только одно «но». — Все ваши модификации закреплены генетически, и они будут такими же, как и вы. Кстати, с окончанием войны наш проект закрыли. И, судя по всему, окончательно. Я, правда, успел кое-что для вас сделать: пока вы мотались по Галактике, я перечислил остатки средств проекта на ваши счета: теперь вы обеспечены на всю жизнь, и можете устроиться, где захотите. Все ваши рапорты об увольнении подписаны: уже неделю вы свободные люди… Просто я никак не мог вам этого сказать — были определенные причины. Так что забирай своего любимого, и валите к черту, чтобы я вас больше не видел… И спасибо вам за все, что вы сделали…
Я с трудом закрыла отвалившуюся челюсть и квадратными глазами уставилась на уставшее, но довольное лицо генерала:
