Пол Андерсон - Тау - ноль
Я думаю, что мы заслужили это право.
* * *«Леоноре Кристине» потребовалось всего три месяца жизни ее экипажа с момента сотворения до того момента, когда она нашла дом.
Отчасти это было везение, отчасти — результат предварительного расчета. Новорожденные атомы рванулись вовне со случайным распределением векторных скоростей. Таким образом, с течением времени они образовали водородные облака, которые приобрели явственные отличия. Двигаясь в разные стороны, расходясь, эти облака сгустились в суб-облака, которые, подвергаясь медленному воздействию многих сил, разделились на отдельные семейства, затем на единичные галактики, затем на конкретные солнца.
Но неизбежно на ранних стадиях складывались исключительные ситуации.
Галактики были еще недалеко друг от друга. Они все еще содержали аномальные группы. Таким образом, они обменивались материей. Большое звездное скопление могло сформироваться внутри одной галактики, но имея скорость, большую скорости убегания, могло переместиться в другую (пока внутри него формировались звезды), и эта галактика захватывала его.
Поэтому разнообразие классов звезд, принадлежащих отдельной галактике, не ограничивалось теми, которые развились на ее собственной стадии существования.
Приближаясь к своей цели, «Леонора Кристина» продолжала наблюдение за хорошо развитым скоплением, со скоростью которого корабль легко мог уравнять свою. Когда корабль вошел в эту область, стали искать звезду необходимых характеристик, спектральных и векторно-скоростных. Никто не удивился, когда выяснилось, что ближайшая из звезд этого типа имеет планеты. «Леонора Кристина» направилась к ней, тормозя.
Процедура отличалась от первоначальной схемы, в которую входило пройти мимо на высокой скорости, осуществляя наблюдения на пути сквозь систему. Ответственность взял на себя Реймон. На этот раз, сказал он, пойдем на риск. Вероятность была значительна. Измерения, проведенные через световые годы при помощи приборов и методов, разработанных на корабле, давали повод предположить, что один из спутников этого желтого солнца может стать приютом человеку.
Если нет — будет потерян год, необходимый, чтобы приблизиться к скорости света относительно галактики в целом. Но если действительно обнаружится планета, похожая на ту, что жила в памяти каждого, дополнительного торможения не потребуется. Люди выиграют два года.
Риск казался оправданным. Имея двадцать пять способных к воспроизводству пар, два года означали лишних полсотни предков для будущей расы.
«Леонора Кристина» нашла свой мир — впервые.
Глава 23
На холме, с которого открывался вид на прекрасную долину, стояли мужчина и женщина.
Этот мир не был Новой Землей. Требовать такого было бы чересчур.
Далеко внизу река была окрашена золотом из-за крошечных живых существ, а протекала она по лугам, поросшим синими растениями с разлапистыми листьями. Листья деревьев походили на перья, оттенков того же синего цвета. От ветра их странные цветки позванивали. Ветер приносил запахи, напоминающие корицу, йод, запах лошадей, и такие, которым человек еще не придумал имя. На противоположной стороне долины поднимался частокол гор, черных и красных, с иззубренными вершинами, на которых сверкали полоски ледника.
Но воздух был теплым, и люди могли здесь жить. Над рекой, над гребнями гор громоздились величественные облака, отливающие на солнце серебром.
Ингрид Линдгрен сказала:
— Ты не должен оставлять ее, Карл. Мы ей слишком многим обязаны.
— О чем ты говоришь? — ответил Реймон. — Мы не можем оставить друг друга. Никто из нас. Ай-Линг понимает, что ты для меня единственная. Но такова и она, по-своему, в другом роде. Таковы мы все, друг для друга. Ты согласна? После того, что мы пережили вместе.
— Да. Я только… я никогда не ожидала услышать таких слов от тебя, Карл, любимый.
Он рассмеялся.
— Чего ты ожидала?
— Ах, не знаю. Чего-то резкого и непреклонного.
— Это время прошло, — сказал он. — Мы достигли цели. Теперь мы должны начать все сначала.
— Друг с другом тоже? — спросила она, поддразнивая.
— Да. Конечно. Бог мой, разве мы это не обсуждали столько раз? Нужно взять из прошлого все хорошее и забыть все плохое. Как… ну, ревности вообще быть не должно. У нас не будет иммигрантов. Мы должны поделиться нашими генами, насколько это возможно. Пятьдесят человек, чтобы возродить целый разумный вид! Так что не беспокойся о том, что кого-то обидят, или обойдут, или что-нибудь еще. Исключено. Нас ждет столько дел впереди, что мелкие личные пристрастия просто не имеют значения.
Он привлек ее к себе и тихонько рассмеялся.
— Это не мешает сообщить вселенной, что Ингрид Линдгрен — самое прекрасное, что в ней есть, — сказал он.
Он бросился на траву под высоким старым деревом и протянул к ней руки.
— Приди ко мне. Я же сказал, что у нас сегодня выходной.
Над ними пролетело одно из тех существ, что люди назвали драконами в стальной чешуе, с пронзительным свистом разрезая крыльями воздух.
Линдгрен нерешительно присоединилась к Реймону.
— Не знаю, стоит ли, Карл, — сказала она.
— Почему нет?
— Слишком много дел.
— Строительство, высаживание растений, все идет хорошо. Ученые не обнаружили никакой опасности, действительной или потенциальной, с которой мы не в состоянии справиться. Мы можем себе позволить чуток побездельничать.
— Ну ладно, давай взглянем в лицо фактам. — Она говорила словно бы нехотя. — У королей не бывает выходных.
— Что за ерунду ты несешь? — Реймон оперся спиной о ствол дерева с грубой корой и нежным запахом, взъерошил ее светлые волосы, на которых играли лучи утреннего солнца.
— Я говорю о тебе, — сказала она. — Они ждут от тебя, от человека, который спас их, у которого хватило храбрости выжить, они ждут от тебя…
Он прервал ее слова поцелуем.
— Карл! — запротестовала она.
— Ты возражаешь?
— Нет. Конечно, нет. Наоборот. Но… я хочу сказать, твоя работа…
— Мое дело — участвовать в работе общины, — сказал он. — Не больше и не меньше. Что касается любого другого статуса — в Америке была такая пословица: «Если меня назначат, я не буду править, если изберут, не стану служить».
Она посмотрела на него почти с ужасом.
— Карл! Ты не можешь так поступить!
— Еще как могу, — ответил он. На миг он снова посерьезнел. — Как только кризис миновал, как только люди могут справиться сами… что лучшего может сделать для них король, чем сложить с себя корону?
