Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur
Женщина уселась напротив. Крокодил давно заметил: даже если у жителя Раа есть кресло, он сядет, скорее всего, на пол. Исключение составляют подоконники: там, где они есть, житель Раа, скорее всего, сядет на подоконник. Чтобы находиться как бы в двух пространствах одновременно.
— Вам нравится этот дом?
Крокодил из вежливости осмотрел зеленую комнату, каменную чашу фонтана, цветы на стенах, чем-то похожие на раскрытые глаза и разинутые рты.
— Да. Здесь очень…
— Он помнит мою дочь. Она любила сидеть вон там, где вы сейчас сидите.
Крокодил напрягся:
— Мне очень жаль.
Шана коснулась рукой своего удостоверения на цепочке. В дальнем углу комнаты, слева от Крокодила, проявилась человеческая фигура — почти осязаемая фигура молодой женщины, смуглой, с длинными черными волосами, жгутом уложенными вокруг головы; казалось, что она находится в комнате здесь, сейчас, но погружена в глубокие раздумья или транс. Крокодилу показалось, что он видел ее раньше, — но он почти сразу понял, что видел тень этой женщины в Тимор-Алке. Только тень, потому что сын вовсе не был похож на мать.
— Вот это моя дочь Альба, — не меняя голоса, сказал Шана. — Ее любимый снимок.
— Очень красивая, — Крокодил почувствовал себя идиотом.
— Все, что она оставила мне, — мой внук, — Шана смотрела ему прямо в глаза. — На Земле, я знаю, бабушки очень любят внуков?
— Да, конечно.
— Нельзя сказать, что я люблю Тимор-Алка. Он — часть меня. Любит ли человек свое сердце или свои глаза?
— Тимор-Алк вас обожает, — нашелся Крокодил. — Он…
— Я знаю, — ее брови сдвинулись. — Андрей Строганов, вы правы, я привела вас сюда, чтобы подкупить.
Крокодил окончательно растерялся.
— Вы — незаурядный человек, раз смогли пройти Пробу, — Шана уверенно вела речь к давно намеченной цели. — Я — один из высших чиновников Раа, с недавних пор возглавляю планетарную миграционную службу. Возможно, мне удастся добиться для вас пересмотра условий миграции. Это означает отмену визы. С немедленной депортацией обратно на Землю. Вы понимаете?
— Разве это возможно?!
— Прецедентов нет. Вы будете первым.
— И как же…
— Придеремся к формальностям, отыщем нарушения протокола.
— Но…
Крокодил хотел сказать, что формальности в его деле соблюдены в точности, что подкопаться не к чему и Аира это проверил, — он уже открыл рот, чтобы это сказать, но тут же прикусил язык. Инстинкт велел ему не упоминать имя Аиры и тем более не рассказывать о его планах.
— Мой коэффициент социальной ответственности — два к пяти, — сказала Шана, — это значит, что я могу довольно-таки гибко трактовать законы. Вы хотите вернуться на Землю, Андрей Строганов?
— Да, — выдохнул он. Шана прищурилась:
— Тогда вы должны сделать так, чтобы мой внук, Тимор-Алк, не участвовал в проекте Махайрода.
Снаружи темнело. Зеленоватые огоньки пробегали по стенам, заплетенным лианами, делая их похожими на елочные гирлянды. Мерцание не раздражало — наоборот, успокаивало. И даже внушало надежду.
— Но как я могу? — пробормотал Крокодил. — Я не имею на него влияния, в смысле на Тимор-Алка, и уж тем более…
— В чем заключается идея Махайрода? Что он хочет сделать со стабилизатором?
— Со стабилиза… погодите, — Крокодил снова прикусил язык. Возможно, для пользы дела следовало казаться более осведомленным, чем на самом деле. — Погодите, но мы подписали… активировали… обязательство и не можем разглашать…
— Андрей Строганов, вы хотите на Землю?
— Хочу, — он чувствовал, как пот струится по спине под тонкой рубашкой. — Разумеется, хочу. И я согласен… с вами… сотрудничать, просто… нужно время. Я не могу так сразу.
— Зачем вы нужны Махайроду? — Шана не ослабляла напора. — Вот именно вы, мигрант?
— Э-э-э… — Крокодил запнулся. — Вероятно, он оценил мои волевые качества?
Шана сузила глаза:
— Либо вы устраиваете его как донор.
Слово ударило будто в колокол и повисло в воздухе. Крокодил замер с открытым ртом.
— Вы понимаете, что значит быть донором при Махайроде? — продолжала Шана. — Вы понимаете, что он может высосать вас досуха, просто коснувшись рукой? Сделать инвалидом, идиотом, растением?
Крокодил помимо своего желания вспомнил черный лес на острове, сухую рассыпающуюся траву, валящиеся на голову листья.
— Кто он такой, вообще-то?
Шана сжала губы:
— Экстремист. Боец без тормозов, без этики, без сомнений. Физиологически — чудовище. Социально — Консул Раа с коэффициентом «один». Когда я узнала, что он своим же приказом назначил себя инструктором Пробы в группе Тимора…
Она оборвала себя: казалось, проглотила последние слова и поперхнулась ими. Закашлялась.
Отошла к фонтану и напилась, склонившись к воде, едва касаясь ее губами.
— Я видел, как он прыгнул за мальчиком в водопад, — сказал Крокодил. — Он рисковал жизнью. Не задумываясь. Можно, я…
— Конечно, пейте.
Перед фонтаном он на секунду остановился в замешательстве. Руки он давно не мыл, кроме того, пить из горстей в чужом доме показалось ему неправильным; чашки, конечно же, не было. «Полноправный я гражданин или нет», — подумал Крокодил, встал на колени и напился, как местные, едва касаясь губами воды.
— Махайрод постоянно рискует жизнью, — сказала Шана. — Его интуиция возведена в ранг национального достояния. Он принес много пользы Раа… но он легко жертвует чужими жизнями. Не задумываясь.
— Правда?
— В его авантюрах погибли десятки людей. И все перед началом работы активировали специальный договор, в который была включена готовность умереть раньше срока.
— Вы хотите сказать, они не знали о риске? — промямлил Крокодил.
— Они знали о риске! — рявкнула Шана, на секунду сделавшись похожа на старую больную львицу. — А вот вы — вы не знали, что такое донорство, когда давали ему согласие там, на острове!
— Он спас вашего внука, — с упреком сказал Крокодил.
— Сперва он убил моего внука… Проклятье.
И Шана, вспомнив, видимо, что она хозяйка себе, прекратила расхаживать по комнате, вернулась на место, села, скрестив ноги, на травянистый пол и замерла неподвижно.
— Судебное разбирательство, — осторожно начал Крокодил, — на которое меня вызвали… Это ведь ваша затея, правда?
— Да, — она блеснула глазами. — Со своим коэффициентом социальной ответственности Махайрод великолепно плюет на законы, в том числе основополагающие законы Раа. Зато — незыблемый авторитет, социальный лидер, надежда планеты, — ее губы искривились. — Этот суд стоил индекса мне, а не ему, но, по крайней мере, я получила информацию.
