Филип Дик - Стигматы Палнера Элдрича
- Ну, говори.
- Он почти ничем не может нам помочь, - сказал Барни. - Может быть, чуть-чуть. Однако он здесь, с раскрытыми объятиями; он понимает нас и хочет помочь. Он пытается…, но это не так просто. Не спрашивай меня почему. Возможно, даже он сам этого не знает. Возможно, его это тоже удивляет. Даже после того, как у него было столько времени, чтобы все обдумать.
"И все то время, которое будет у него потом, - думал Барни, - если ему удастся скрыться от Лео Булеро, от одного из нас, от человека… Знает ли Лео, против чего выступает? А если бы знал…, отказался бы от своего плана?"
Наверняка нет. Как ясновидец, Барни был в этом уверен.
- То, что проникло в Элдрича, - сказала Энн, - и с чем мы столкнулись, превосходит нас, и, как ты говоришь, мы не можем оценить или понять, чего оно хочет и к чему стремится; оно остается для нас таинственным и непонятным. Однако я знаю, что ты ошибаешься, Барни. То, что является к нам с пустыми, раскрытыми руками, не может быть Богом. Это существо, созданное кем-то еще более совершенным, так же как и мы; Бог не был никем создан, и он ничему не удивляется.
- Я ощущаю вокруг него некую божественную ауру, - сказал Барни. - Все время.
"А в особенности тогда, - думал он, - когда Элдрич подталкивал меня, пытался заставить попробовать…"
- Естественно, - сказала Энн. - Я думала, ты это понимаешь; Он присутствует в каждом из нас, и в любой высшей форме жизни, такой, как та, о которой мы говорим, Его присутствие будет ощущаться еще больше. Однако позволь мне рассказать тебе анекдот про кота. Он очень короткий и простой. Хозяйка приглашает гостей, и у нее на кухонном столе лежит великолепный пятифунтовый кусок мяса. Она беседует с гостями в комнате, выпивает несколько рюмочек и так далее. Потом извиняется перед гостями и идет на кухню, чтобы поджарить мясо…, но его нет. А в углу, лениво облизываясь, сидит кот.
- Кот съел мясо, - сказал Барни.
- В самом деле? Хозяйка зовет гостей; они начинают обсуждать случившееся. Мяса нет, целых пяти фунтов; а в кухне сидит сытый и довольный кот. "Взвесьте кота", - говорит кто-то. Они уже немного выпили, и эта идея им нравится. Итак, они взвешивают кота на весах. Кот весит ровно пять фунтов. Все это видят, и один из гостей говорит: "Теперь все ясно. Мясо там". Они уже уверены, они знают, что произошло; у них есть эмпирическое доказательство. Потом кто-то начинает сомневаться и удивленно спрашивает: "А куда же девался кот?"
- Я уже слышал этот анекдот, - сказал Барни, - и не вижу связи…
- Эта шутка - квинтэссенция онтологической проблемы. Если только задуматься.".
- Черт побери, - со злостью сказал он. - Кот весит пять фунтов. Это чушь - он не мог съесть мясо, если весы верные.
- Вспомни о хлебе и вине, - спокойно сказала Энн.
Он вытаращил глаза. До него, кажется, дошел смысл сказанного.
- Да, - продолжала она. - Кот - это не мясо. А тем не менее…, он мог быть формой, которую в этот момент приняло мясо. Ключевое слово здесь - "быть". Не говори нам, Барни, что то, что проникло в Палмера Элдрича, - Бог, поскольку ты не знаешь Его до такой степени; никто не знает. Однако это существо из межзвездной бездны вероятно - так же, как и мы, - создано по Его образу и подобию. Тем способом, который Он выбрал, чтобы явиться нам. Так что оставь в покое онтологию, Барни; не говори о том, что Он собой представляет.
Она улыбнулась, надеясь, что он ее поймет.
- Когда-нибудь, - сказал Барни, - мы, возможно, станем поклоняться этому памятнику.
"И не в знак признания заслуг Лео Булеро, - думал он, - хотя он заслуживает - вернее, будет заслуживать - уважения. Нет, мы сделаем его олицетворением сверхъестественных сил в нашем убогом понимании. И в определенном смысле мы будем правы, поскольку эти силы в нем есть. Однако, как говорит Энн, что касается его истинной природы…"
- Я вижу, ты хочешь остаться один на один со своим огородом, - сказала она. - Я, наверное, пойду к себе в барак. Желаю успеха. И, Барни… - Она протянула руку и крепко сжала его ладонь. - Никогда не пресмыкайся. Бог, или кем бы ни было это существо, с которым мы столкнулись, не хотел бы этого. А если бы даже и хотел, ты не должен этого делать.
Она наклонилась, поцеловала его и пошла.
- Ты думаешь, я прав? - крикнул ей вслед Барни. - Ты считаешь, имеет смысл устраивать здесь огород? Или все это кончится как обычно…
- Не спрашивай меня. Не знаю.
- Ты заботишься только о спасении собственной души! - со злостью крикнул Барни.
- Уже нет, - сказала она. - Я страшно сбита с толку, и все меня раздражает. Послушай…
Она снова подошла к нему; ее глаза были темны и глубоки.
- Ты знаешь, что я видела, когда ты схватил меня и отобрал порцию Чуинг-Зет? Действительно видела, мне не показалось.
- Искусственную руку. Деформированную челюсть. Глаза…
- Да, - тихо сказала она. - Электронные, искусственные глаза. Что это значит?
- Это значит, что ты видела абсолютную реальность, - ответил Барни. - Истину, скрытую за внешними проявлениями.
"Пользуясь твоей терминологией, - подумал он, - ты видела стигматы".
Несколько мгновений она вглядывалась в него широко раскрытыми глазами.
- Значит, такой ты на самом деле? - наконец сказала она, отшатнувшись от него с гримасой отвращения. - Почему ты не такой, каким кажешься? Ведь сейчас ты не такой. Не понимаю. Лучше бы я не рассказывала тебе этот анекдот про кота, - дрожащим голосом добавила она.
- Дорогая моя, - сказал он, - для меня ты выглядела точно так же. Какое-то мгновение. Ты отталкивала меня рукой, которой у тебя явно не было при рождении.
И так легко это могло случиться снова. Постоянное его присутствие, если не физическое, то потенциальное.
- Что это - проклятие? - спросила Энн. - Я имею в виду, что на нас уже лежит проклятие первородного греха; неужели это повторяется снова?
- Ты должна знать, ты помнишь, что видела. Его стигматы: мертвую искусственную руку, дженсеновские глаза и стальную челюсть.
"Символы его присутствия, - думал он. - Среди нас. Непрошеного. Не желаемого сознательно. И нет таинства, через которое мы могли бы пройти, чтобы очиститься; мы не можем заставить его с помощью наших осторожных, хитрых, испытанных временем кропотливых ритуалов, чтобы он ограничился специфическими проявлениями, такими, как хлеб и вода или хлеб и вино. Он везде, он распространяется во всех направлениях. Он заглядывает нам в глаза; он выглядывает из наших глаз".
- Это цена, которую мы должны заплатить. За наше желание познать Чуинг-Зет, - сказала Энн. - Это то же самое, что и яблоко с древа познания.
В голосе ее звучала горечь.
- Да, - согласился он, - но думаю, я ее уже заплатил. "Или был очень близок к этому, - подумал он. - То, что мы знали лишь в земной оболочке, пожелало, чтобы я заменил его в момент смерти; вместо Бога, принимающего смерть за людей, который имелся у нас когда-то, мы столкнулись - на какое-то мгновение - с высшим существом, которое требовало, чтобы мы умерли за него.
