Александр Тарасенко - Полёт ласточки в околоземном пространстве
Желая остаться неузнанным, Антон заранее отдал приказ аниусам обычных людей не узнавать себя. Они видели Антона, могли беседовать с ним, даже толкать, когда тот задерживался на перекрёстках. Но не связывали с многочисленными портретами нового мэра.
Бог купил мороженное за двадцать рублей. Ему пришлось отстоять несколько минут в очереди, чтобы получить упаковку холодного лакомства. Съел мороженное до половины. Вторая половина соскользнула с палочки и упала, разбившись об асфальт. Покачав головой, бог вытер руки платком. Выбросил испачканный платок в урну.
Проходя мимо многочисленных церквей, Антон заметил, что исчезли, казалось бы вечно поселившиеся у порога божьих домов, нищие. Неясное томление пробравшееся в зачерствелые души, побудило их проводить дни в иных занятиях, нежели озлобленное ожидание милостыней.
Шагая в своё удовольствие, Антон думал о беглянке Оле. Эта проблема из разряда тех, что не решаются сами собой. И пусть объявлен активный поиск и в мгновении ока готова выехать по сигналу группа задержания. Но мало, мало. Тактика ожидания не принесёт ничего хорошего, но что ещё он может сделать? Оля пропала, растворилась, однако можно ставить сто рублей против копейки — девчонка задумала какую-нибудь пакость. В размышлениях, Антон свернул к дому, где жила семья Ласточкиных. Подняв глаза увидел окно их квартиры. Занавески в полоску. На скамейке у подъезда сидели два старика. Подняв воротники и поглубже надвинув шапки они напоминали нахохлившихся пингвинов. Старики говорили между собой высокими, старческими голосами.
— Ты хочешь написать книгу, где будут действовать только положительные герои- упрекал один старик другого — Такую книгу не станут читать. Где конфликт? Где победа добра над злом? А мораль, какую мораль можно будет вывести из всего этого?
— Мораль пусть выводит читатель, если ему больше нечем заняться- отозвался первым сухим, каркающим голосом- А что до хороших и плохих людей, то их нет. Ни хороших, ни плохих. Есть просто люди выдумавшие себе кучу чепухи и отчасти поверившие в свои выдумки.
Его оппонент даже подскочил от возмущения: — Размывание устоев! Кощунство над светлым и добрым. Хаос, бесцельность, деградация.
— Было бы что размывать и над чем кощунствовать- отмахнулся первый: — Люди есть просто люди и только. Я стараюсь чтобы такими же они предстали в моих книгах. Нет хороших и плохих. Только большие и малые. Те, кто ради того чтобы что-то сделать готов годы напролёт питаться одним хлебом, да и то всухомятку, да и то на бегу. И те, кто всю жизнь откладывает большие дела ради мелких. Стоит ли удивляться, что первые частенько рассматривают вторых как ресурс. Как инструмент. Как ступеньку. Конечно это обидно, если человек принадлежит к подавляющему большинству.
— Какой-то чёрно-белый мир получается…
Покряхтев, старик ответил: — Я обозначил два полюса. Есть те, кто готов и жаждет великих свершений, но только если его тарелка полна и кровать мягка. Есть те, кто ещё не знает, на что он способен. Точно растущая в куколке бабочка, но как мало из них расправляет крылья. Разделять людей на категории неблагодарное занятее. Всё равно, что резать ножом воду.
— Но сейчас ты занимаешься именно этим.
— Я писатель. Я должен.
Подставив ладонь, Антон поймал снежинку. Вниз опускались всё новые и новые белые гостьи. Снег мокрый. Тающий в момент, когда касается горячего, человеческого, тела. Замолчав, старики посмотрели вверх. Ещё ниже надвинули шляпы, уткнулись носами в воротники, но не уходили.
— Снег идёт- заметил первый — А мы беседуем о какой-то ерунде?
— Что же нам, о снеговиках рассуждать- ехидно заметил второй.
— Ты так и не сказал, зачем написал книгу о хороших людях. Сваял бы лучше что-нибудь о трудовых буднях какого-нибудь Тёмного Властелина. Там как раз придутся к месту рассуждения о том, что нет хорошего и плохого. И среди читателей спрос имеется. Тебе самому нравится почитывать подобные истории. А значит понравиться и выстукивать по клавиатуре.
— Возможно пишу о хороших людях, чтобы самому стать чуточку лучше. Слишком много книг повествующих о маньяках и извращенцах. Если подходить с линейкой честолюбия, отбросив устаревший измеритель нравственности, то они без сомнения великие люди. Читать о них интересно и поучительно. Они забыли о еде и сне, ради своего тёмного сердца. Но мне хотелось показать, что есть и другие. Литература, она вообще идёт от противного. То, что восхвалялось вчера, будет осмеиваться завтра и снова возвеличиваться послезавтра. Спираль.
После непродолжительного молчания, более высокий и нависающий над своим оппонентом, словно хищная птица, старик спросил: — Вы внимательно слушали, молодой человек?
— Кто, я? — удивился Антон — Я вообще не слушал.
— Это не правда. Вы добрых двадцать минут стоите рядом и следовательно подслушиваете наш разговор- худые плечи поднялись и опустились: — Надеюсь мы не зря мёрзли эти два десятка минут. Ужасная погода.
Поднявшись, старики отряхнули подолы от налипшего мокрого снега и скрылись в подъезде. Антон усмехнулся: — Забавные у Оли соседи.
Поднял глаза — из окна с полосатыми занавесками, вниз во двор, смотрела Олина мать. Пожав плечами, бог вышел со двора на улицу. Под ногами чавкал частично растаявший снег. Белые полоски протянулись вдоль стен домов, залегли на подоконниках.
Выбираясь к центральным улицам, Антон заметил что-то оживлённо обсуждающую группу людей. Вроде бы на сегодня никто политических мероприятий не планировал. С любопытством подойдя ближе увидел как средних лет мужчина, вбивает в землю какую-то табличку с надписью. Вокруг таблички бегал кругами толстяк в распахнутой курке и громко, но неразборчиво, возмущался. Оглянувшись можно увидеть ряды похожих табличек у входов в тот или иной двор. Вокруг смеялись. Давали советы толстяку, но тот не обращал внимания и продолжал возмущённо бубнить.
Обратившись к стоящему рядом, Антон поинтересовался: — Не подскажите, что именно здесь происходит?
Тот обернулся: — С удовольствием расскажу. Вам наверное известно, что с лета набирает силу движение «чистый город». Не кивая на дворников и муниципальные службы, люди убирают там, где живут. Конечно у кого есть свободное время и желание.
Антон кивнул. Ему это было прекрасно известно.
— Так вот где-то убирают, а где-то нет. И энтузиасты устроили неформальную акцию. Что-то вроде выставления оценки по чистоте каждому двору в нашем районе. А чтобы побудить грязнуль немного пошевелиться было решено выставлять оценки публично.
— Так эти таблички и есть оценки- понял Антон.
