Window Dark - Я - оборотень
В дверь стучали все громче и громче, казалось, что сарай раскачивался от могучих ударов. Я трясся от ужаса, но продолжал поливать бензином стенки сарая (совсем как в одной из серий "Воя"). Однако факела поблизости не оказалось, и я остановился в нерешительности. Внутри сарая оглушительно треснула какая-то доска. Я вздрогнул, испуг подхлестнул меня, и мои ноги вновь понесли меня к машине. Я мгновенно вытряхнул из бардачка все содержимое и начал лихорадочные поиски. Какое счастье, почти сразу же моя рука нащупала узкую и холодную зажигалку, на которой была изображена совершенно неодетая девушка на песке пляжа у самого синего моря.
Через пару секунд я уже стоял у сарая. Надавив на кнопку я почти бессознательно решил, что бензин в зажигалке весь вышел, но крохотный язычок пламени рассеял мои сомнения. Я осторожно поднес ее к залитой бензином стене и сразу же отскочил. Огромный столб пламени охватил сарай. Горело все, даже мои ботинки, на которые я уронил несколько капель бензина. Сразу стало жарко. Ночной холод, пронизывавший меня до сих пор, улетучился. В сарае раздались дикие вопли заживо горящих. Одна пара кулаков продолжала безуспешные попытки сокрушить дверь. Другая долбила стену на против того места, где стоял я. Очевидно оборотень учуял мое присутствие. А я, вместо того, чтобы уносить ноги как можно дальше, стоял и стоял в каком-то оцепенении. Огонь полыхал в нескольких сантиметрах от моего лица, копоть садилась повсюду, куртка нагрелась до невозможности. А я стоял и как то не верил, что все происходящее — дело моих рук.
Внезапно доска напротив меня проломилась, в образовавшуюся щель высунулась рука, покрытая серой шерстью. Сжатым в кулаке ножом он полоснул меня по левой руке. Я вскрикнул от боли и отшатнулся. Нож распорол мне куртку и довольно глубоко прошелся от плеча до локтя. В этот момент крыша сарая рухнула, и рука, дернувшись, исчезла в огне. Сразу же обрушились стены и погребли под собой двух оборотней, так и не сумевших вырваться из западни.
Пожар быстро догорал. Пламя не перекинулось на соседнее здание, а угасло на небольшом участке, где еще недавно стоял сарай. Уголья переливались багровым блеском, а ветер разносил белый пепел по окрестностям.
Холод, еще минуту назад позорно отступавший, снова почувствовал себя здесь хозяином и принялся за меня с новыми силами. А я стоял, чувствуя какую-то опустошенность от происшедшего. Я не питал никаких иллюзий насчет того исхода, если бы этим двум удалось поймать меня. Надеяться на худшее меня научил еще Федя. Здесь все игралось по тем же правилам. Я был чужим для них, а значит их врагом, которого следовало ликвидировать. Вот поэтому хозяин и послал за мной погоню. И не моя была в том вина, что победа на этот раз досталась мне. Не было у меня радости от этой победы. Лучше бы проехали эти двое мимо деревни, или я проскочил бы здесь первым. Но судьба повернула все это именно так, а не иначе. И я снова не знал, что же мне делать теперь дальше, ибо и оборотни решили биться со мной до победного конца. Сильно болела рука, куртка набухла от крови. Продолжать дорогу не было никаких сил. Я хотел разыскать на пепелище нож, чтобы хоть как-нибудь защитить себя, но одна мысль, что угли вдруг зашевелятся и двое мертвых восстанут из мрака, напугала меня до невозможности.
В красной «Ниве» тоже ничего подходящего не оказалось. Как я жалел теперь, что так и не научился водить машину. Вот она, стоит передо мной такая надежная, такая красивая и такая бесполезная.
За мертвой деревней расстилалось поле, за ним начинался лес, с виду ничем не отличавшийся от того, из которого я вышел пару часов назад. Медленно ступая, я побрел, чтобы укрыться в гуще его деревьев.
Глава семнадцатая. Гонка со смертью
Фотография лежала прямо посредине крышки стола, за которым сидел Колбин. Несколько минут он разглядывал ее и размышлял над утренним разговором с начальством.
Начальник ОВД вручил на оперативке эту самую фотографию Колбину и в довольно резкой форме посоветовал майору поспешить с развязкой соответствующего дела, мобилизуя все внутренние ресурсы отдела. Судя по всему, он уже получил втык где-то там, наверху, и еще не остыл. Это подтверждало и многозначительное подмигивание Корнеева, который сидел неподалеку от начальства и, как всегда, был в курсе всех происходящих событий.
На фотографии был изображен подросток. Тот самый неуловимый паренек, за которым уже более трех месяцев охотился отдел Колбина. Тот самый, в которого стреляли странными серебряными пулями, и который так таинственно исчез из морга. Все это было делом вполне заурядным, если бы на снимке, сделанном скрытой камерой, не стояло число четырехдневной давности. Вот этого уже не могло быть, потому что не могло быть никогда. К сему дню труп этого парня должен был спокойно догнивать где-нибудь в укромном месте. Тем не менее причин производить фальшивку у начальника ОВД тоже не существовало. С появлением этого снимка дело приобрело какой-то, прямо сказать, сверхъестественный оттенок, и это совершенно не нравилось Колбину, привыкшему всякое происшествие раскладывать по строгим полочкам разумных и вполне реальных фактов.
К фотоснимку прилагалась сопутствующая документация, представлявшая из себя запечатанный конверт с черным прямоугольным штампом вместо марки и обратным адресом городского исполнительного комитета. Разглядев адрес, Колбин нахмурился. Дело к тому же приобретало скверный оборот: если происшествием вдруг заинтересовались наверху, то сразу же приходилось пороть горячку и откладывать все остальные дела на неопределенное время, что в свою очередь вызвало бы недовольство непосредственного начальства. И теперь Колбин медлил вскрывать конверт, а ждал Соколова и Бахарева, отлучившихся еще до прихода начальника в курилку.
Оба лейтенанта не заставили себя долго ждать. Поздоровавшись, они быстрым шагом подошли к столу.
— Курите много, — бросил им Колбин и подвинул к ним снимок.
Разглядев фотографию Бахарев присвистнул от удивления, а Соколов сохранил ледяное спокойствие, чем начал раздражать Колбина, который, ожидая должной реакции, едва мог усидеть в кресле.
— Ну, что вы об этом думаете?
— В лесу снимали, товарищ майор, — ответил Бахарев.
— С таким же успехом его могли сфотографировать и в парке, и у нескольких рядом стоящих деревьев в центре самого обыкновенного жилого массива, — возразил ему Соколов.
— Это дело второе, — перебил спорщиков Колбин, видя, что Бахарев готовится выдвинуть в защиту своей версии кучу аргументов, а обсуждение переключается в другую сторону. — Вы обратили внимание на дату снимка?
