Владимир Михановский - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 18
Я условился, что мои спутники известят меня сигналом в случае опасности, а гравиплан поднимут на десятиметровую высоту, чтобы не рисковать им. Я же знал, как мне обороняться. Тишина постепенно становилась жуткой. Я никогда не ощущал страха при встрече с опасностью, которую видишь и оцениваешь, но чувствовать ее, не зная, откуда она грозит и что собой представляет, отвратительно. Я решил покинуть лабораторию, чтобы осмотреться, и, направляясь к двери, задел за что-то. С полки с грохотом упал кулак робота и остался лежать у моих ног, сжатый, как немая угроза. Нервничая, я отбросил его пинком ноги в сторону и прислушался. Раздался звенящий треск. А что, если за этим шумом я не расслышал сигнала об опасности! Кажется, все тихо.
Нет, за моей спиной что-то перемещалось! Явственно послышался скрежет зубов. «Черт побери», — только и успел я проговорить про себя, обернулся и замер как вкопанный. Передо мной, словно колонна, стоял гигантский аутогон и непринужденно меня разглядывал. Первый испуг, от которого я с трудом пришел в себя, был чепухой в сравнении с ужасом, обуявшим меня, стоило этому монстру открыть рот и совершенно спокойно произнести:
— Добрый день. Вы кибернетик?
— Конечно. — Я отвечал заикаясь. — Что же, ты не собираешься на меня напасть?
Аутогон как-то покорно махнул рукой.
— Ax, все это было недоразумение. И во всем виноват этот Деменс.
— Ну, ну! Все же профессор Деменс твой прародитель.
— Простите, сэр.
— Вот так. Дал ли тебе Деменс имя?
— Да. Я — Антей Второй.
— Ага, я уже слышал о тебе. Это ты, должно быть, величайший олух из всей шайки?
— Мне очень жаль. Я не понимаю, как это могло случиться. Со мной, вероятно, что-нибудь не все в порядке.
— Как же ты догадался об этом?
— Это было так. После того как была разгромлена лаборатория, я копался в рухляди. Думал, может, найду еще один кусок мозга. Мозг ведь всегда нужен. И тут я нашел несколько микрофильмированных книг: Анохин, Винер, Эшби, Клаус. Я их все прочел. Поразительно, какие прогнозы делали уже классики кибернетики. Но они говорили также и о границах, в которые я поставлен. Но что это за границы? При всем желании я не могу разузнать. Непонятно, почему этот старый рутинер, пардон, я хотел сказать «профессор», не сообщил мне ни одной соответствующей информации. Я ведь не могу сам менять свою основную программу…
— Да, это была ошибка Деменса, грубая ошибка. Ты не в состоянии понять, что мы сильнейшие и всегда ими останемся.
— «Мы»… Что это такое?
— Видишь ли, это «мы» тебе чуждо. Ты знаешь только «я». Поэтому ты нам подчинен, пусть даже ты будешь вдвое умнее и сильнее.
— Могу я выучиться этому «мы»?
— Нет, этого ты не сможешь, потому что ты не общественное существо. Таким является только человек. Он высшая, социальная форма живой материи, во всяком случае в земной сфере. Логично?
— Когда я слышу о «логике», во мне обычно что-то отзывается звоном. Сейчас нет. Наверное, упадок сил, чего доброго, еще схвачу короткое замыкание! Значит, я так же умен, как человек, и все же много меньше, чем человек? Выходит, мы зря так долго надстраивали свой механизм памяти. Это ничего не дало?
— Да, но это не беда. Противоречие можно устранить. Небольшая операция, не стоит и разговора. Я уже думал над этим и взял с собой все необходимое.
— Большое спасибо, сэр…
…Через несколько часов мы снова приземлились на скале профессора. Деменс смотрел на меня как на привидение.
— Вы живы, Гуман?
— Не могу этого отрицать.
— А что с аутогонами?
— Все в порядке. — Я рассказал ему о моей встрече с Антеем Вторым. — Аутогоны порождены вами. Они — воплощение вашей безумной идеи гибели человечества. Чудовища, не знавшие ничего, кроме принципа самоутверждения, стали умнее своего творца и, таким образом, впали в противоречие с самими собой. Механизмы накопления опыта были полностью закупорены. Я со своими спутниками, несколькими коллегами из философского института, сразу же приступил к перепрограммированию аутогонов.
— И новая основная программа…
— …Звучит так: «Я служу!» Как и надлежит автоматам.
— Вы полагаете, что это поможет? — спросил Деменс.
— Уже помогло.
Я повел его к краю скалы, откуда можно было видеть всю площадь перед лабораторией. Там кипела работа: аутогоны расчищали развалины.
Перевод с немецкого
Ю. Новикова
Зигберт Гюнцель
ОДНИ НЕПРИЯТНОСТИ С ПЕРСОНАЛОМ
То были прекраснейшие часы для Алека. После напряженного шестичасового дня сидел он в своем старомодном, но удобном кресле и смотрел передачу по стереовизору, обволакиваемый различного рода запахами, которые источал составитель ароматов в приемнике. Передача была усыпляюще скучна, а это было как раз то, что он, собственно, ждал от сегодняшнего вечера.
Алек вынул из кармана кожаный портсигар, вынул сигару, с наслаждением понюхал ее и, наконец, зажег. Затем он откинулся на спинку кресла и продолжал, устало прищуриваясь, вглядываться а происходящее на экране.
Из царства розовых мечтаний его вернула на землю жена.
— У Варлеев опять новый робот, — сказала она, окидывая мужа взглядом, полным требовательного ожидания. — Ты, кажется, даже не замечаешь, как смешно мы выглядим с нашим потертым и помятым стариком, — Бетси кивнула на стоявшего в углу Джона.
— Будь чуть потактичнее! — прошептал Алек. Присутствие робота смущало его.
— Сегодня уже никто из разумных людей не держит рабочего робота из металла, — сказала Элизабет резко. — К тому же он невоспитан! Ты только вспомни, как он швырнул леди Уимблдон прибор прямо в ее тарелку.
— У Джона тогда сгорело сопротивление, — пробормотал Алек, стараясь совладать с уже испорченным настроением.
— Леди чуть не упала в обморок.
— Леди Уимблдон по меньшей мере пять раз а неделю падает в обморок.
— Ты мне закрываешь путь в общество. Уже шепчутся, что ты на грани банкротства! — голос Элизабет сменился всхлипыванием.
— Да это полная чушь! Я — и банкрот?! Только потому, что я не приобретаю себе нового робота? Идиотство! Завтра закажу механика для Джона.
— Если тебе это удастся. Кто захочет возиться с этой антикварной развалиной. Не спорь со мной! Он — антиквариат. Недавно я видела новую серию роботов — кибернетика высшей степени. Есть просто чудо как похожие копии актеров, политиков, певцов. И вовсе не дорого. Между восемьюстами и тысячью фунтов…
— Тысячью… — Алеку отказал голос.
— Но зато масса преимуществ, — мечтательно проговорила Бетси. — Во-первых, натуральная внешность — они выглядят лучше, чем оригиналы, во-вторых, приятный голос… Дубликаты певцов даже могут петы. Кроме того, они намного совершеннее Джона. Написано в проспектах. Во всех отношениях!
