Евгений Филимонов - Время льда и огня
А пока что мы метр за метром просматривали плывущий внизу ландшафт — то бесконечные барханы, то черную пустыню ледника с редкими вкраплениями стойбищ ночников. Так шли часы и дни.
И вот однажды (о, небеса, это мне снится!) сквозь облачные разводья над Терминатором, сквозь обычную дымку, которую я уверенно осадил светофильтром, внизу проплыл знакомый фольварк, приземистый усадебный дом с мансардой, денник с выгулом — там даже кружилась одинокая лошадь на лассо, — лужайка перед верандой, где, я могу поклясться, виднелась… Но тут стремительно наползла облачная гряда и накрыла мой родной дом. Я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и с минуту сидел молча, не обращая никакого внимания на брюзгу Рика.
— Что случилось? — наконец спросил Наймарк, закончив менять оптику, — мы как раз начинали вхождение в темную зону.
— Только что я видел свой дом, двор… Мне показалось, даже тетушку Эмму в шезлонге на газоне…
— Какое счастье, — спустя некоторое время заметил Наймарк, — увидеть свой дом хотя бы так, с высоты в четыреста с лишком километров, убедиться, что он на месте и там идет жизнь, — какое счастье. Мне вот такое и не светит, Петр… Мое жилье — это жалкая клетушка глубоко под землей, рядом с тысячами таких же. У меня никогда в жизни не было настоящего дома…
Я отдышался и снова приник к окулярам, хотя Рассветная зона заканчивалась, узким серпом заворачивалась за край горизонта; наползала темно-серая туша ледника с искорками озер у линии таяния. В самом деле, Наймарку и о таком мечтать невозможно — растерзанное, несчастное поколение…
В тот вечер после дежурства я долго не мог заснуть: перед глазами все время проносился, словно заветный кадр, наш фольварк. Интересно, где был в тот момент Полковник? Скорей всего, в полях. Какая жалость, что не сделал запись, подумалось запоздало. А потом: может, и лучше, что не сделал, травил бы себе сердце каждый раз при просмотре.
Затем я забылся, заснул, и мне приснился все тот же кадр, однако снизу, с высоты человеческого роста. Мы с Полковником выводили коней из денника, и знакомый всей округе армейский картуз его ярко зеленел на солнце, на фоне дальних дождевых туч…
28
— Нужно менять принцип поиска. Девять десятых — что лаборатория в центральной части Солнечной стороны, совершенно не освоенной южанами. Это каменистая пустыня с барханами, которые, как известно, образуют непрерывно меняющийся пейзаж: где сегодня ровное место, там назавтра дюна. А меня, к примеру, больше интересуют мегаполисы южан.
Наймарк закончил свою тираду и выжидательно посмотрел на нас. Пока все молчали, только Рик покрутил своей белобрысой башкой и ухмыльнулся снисходительно: мол, мало того, что им доверили аппаратуру, так еще и дали свободу слова. Норма молча вертела в руках схему поиска, где уже полно было перечеркнутых, отработанных участков.
Надо сказать, что мегаполисы южан, вернее, их внешние признаки можно легко заметить с Галакси — нескончаемые плантации вытяжных вентиляционных труб в море обтекающего их песка, длинные пунктиры из таких же вытяжек вдоль всех трасс, соединяющих мегаполисы под землей. Часто видны были и решетчатые поля теплообменников, из которых вода, обращенная в перегретый пар, шла на бесчисленные лопатки турбин. Доселе мы пролетали над мегаполисами равнодушно, зная, что ни один из них не дотягивается своими щупальцами до той потенциальной области в центре сияющего диска, где мы все предполагали лабораторию.
Не дождавшись нашей реакции, Наймарк продолжал:
— Мы работаем примерно по той же канве, которая принесла успех в случае с клиникой. Однако не следует забывать, что тогда мы имели дело с территорией, почти не затронутой ледником, сохранились даже наземные здания. А здесь совсем другая ситуация: ледник прошелся по лаборатории многократно и начисто снес все, что находилось на поверхности…
— Ну, и что? Нет никаких перспектив поиска? — Норма аккуратно сложила листок-схему и сердито уставилась на старину Эла. — Ведь что-то наверняка осталось, какие-то очертания фундаментов. Вон у нас какие прекрасные снимки лаборатории — куда лучше, чем материалы по клинике!
Наймарк снял очки и протер их. Затем опять водрузил на место. Он явно не торопился сообщить свою идею — возможно, сам не был вполне уверен в ней.
— Остатки фундаментов мы встречаем почти везде, где только наверх выступает первичная, свободная от барханов поверхность, в основном это фрагменты, которые невозможно идентифицировать… Но основная проблема даже не в этом. Если на Темной стороне главная трудность была в том, что там все покрыто льдом и снегами, то здесь это массы песка. Огромные песчаные моря, медленно перемещаемые ветром. Угадать что-то под ними, даже при хорошей видимости, — проблема огромной сложности, тем более что видимость часто полностью отсутствует…
Абсолютно верно. Часто мы вынуждены были даже прерывать работу над заданным районом из-за того, что песчаные бури внизу совершенно затягивали обычно четкую, контрастную картину Солнечной стороны однородной белесой пленкой.
— И что же вы предлагаете, Эл? — наконец спросила Норма.
Наймарк еще помедлил; мне казалось, что он борется с чем-то в себе.
— Дело в том, — наконец начал он, — что там, внизу, по роду своих занятий я соприкасался довольно близко с некоторыми службами, со мною советовались по многим вопросам, в частности одно время разрабатывался план — пробиться к шахте лаборатории скрытно, под поверхностью…
Он вытер платочком лоб. Очевидно, в этот момент он считал себя самым последним предателем. И тем не менее продолжал:
— По моим предположениям, этот план подлежал осуществлению еще года два назад, и, зная достаточно моих соотечественников, я думаю, они его должны были уже осуществить. Само же расположение шахты на местности…
— Ну! — вырвалось у меня.
— …мне неизвестно, там соблюдалась строжайшая секретность.
Видимо, наши физиономии, даже у Рика, отразили такое разочарование, что старикан тут же поспешно добавил:
— Однако теперь мне пришло в голову одно соображение, которое может здорово помочь нам в поиске. А именно — вот эти цепочки трасс, отмеченные на поверхности столбиками вытяжек, словно вешками.
До меня стало что-то доходить. И тут же я одумался:
— Но как же это, Эл? Ведь южане проложили огромное количество трасс, какая из них ведет именно к лаборатории?
Наймарк сразу оживился — решение технических проблем давалось ему куда лучше, чем проблем моральных.
— Во-первых, мы знаем ориентировочно район. — Он загнул палец. — Во-вторых, нам известно направление: здравый смысл подсказывает, что трассу туда нужно тянуть от ближайшего мегаполиса, так ведь? И в-третьих, все прочие трассы — соединительные, между мегаполисами или промышленными объектами. Эта трасса должна быть тупиковой. Она привела к шахте — и все, цель достигнута!
