Мик Фаррен - Ковбои ДНК
35.
А. А. Катто и Рив, обнаженные, лежали на ее огромной кровати. Потолок над ними представлял собой большое сияющее зеркало. Ее отражение улыбнулось ему сверху, и ее губы ткнулись ему в ухо:
– Я нравлюсь тебе, Рив? Ты испытал удовольствие?
– Да, большое.
– Ты считаешь меня прекрасной?
– О да, ты прекрасна!
Она привстала, опершись на локоть.
– Я хочу кое-что подарить тебе, Рив.
– Ты имеешь в виду одежду? Но это слишком много! У меня никогда не было такой одежды.
А. А. Катто улыбнулась и покачала головой.
– Нет, не одежду. Кое-что другое.
Рив сел на постели.
– Что?
– Подожди, я покажу тебе!
Она повернулась к одной из Горничных-1.
– Принеси мой особый подарок для мистера Рива.
Горничные подошли к постели, неся коробку, обшитую красноватой кожей. А.А. Катто открыла ее, и Рив увидел, что внутри, на темно-красной бархатной подушечке, лежал воротник, судя по размеру – на мужскую шею. Воротник был серебряным, около трех дюймов шириной, он был украшен тонкой золотой инкрустацией. Рядом лежало маленькое колечко, которое было его точной уменьшенной копией. А.А. Катто взяла воротник и защелкнула его на шее Рива.
– Ну вот.
Рив потрогал воротник рукой.
– Он очень милый. Вообще-то я обычно не ношу украшения.
А. А. Катто улыбнулась:
– Но ты будешь носить его для меня?
Рив погладил ее маленькую грудь.
– Конечно.
Она надела колечко на свой средний палец и пропела ребяческим речитативом:
– Воротник – для тебя, а колечко – для меня!
В первый раз Рив услышал от нее что-то, соответствовавшее ее внешности. То, как она вела себя в постели, никоим образом нельзя было назвать ребяческим. Рив вспомнил, как он был удивлен некоторыми из вещей, которые она ему предлагала. Он потеребил застежку сзади воротника:
– Что-то мне никак не расстегнуть его.
А. А. Катто поцеловала его.
– Ты его и не расстегнешь.
– Не расстегну?
Она подняла вверх палец с надетым на него кольцом:
– Только если я захочу. Он управляется отсюда. Я поворачиваю кольцо в одну сторону, и воротник застегивается. Поворачиваю в другую, и он расстегивается.
– Можно, я теперь его сниму? Мне в нем, пожалуй, как-то непривычно.
А. А. Катто перекатилась на спину и принялась ласкать его.
– Пока что нет! Он умеет еще много других вещей, кроме этого.
36.
Билли открыл глаза. Вокруг была незнакомая комната; он лежал на огромнейшей, комфортабельнейшей кровати из всех, на каких когда-либо спал. В его поле зрения появилась одна из розовых блондинок. Она улыбнулась ему:
– Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Билли?
Билли с трудом сел.
– Не могу сказать. Долго я был в отключке?
– Всего лишь часов пять, мистер Билли.
Билли потянулся и с любопытством потрогал свое лицо.
– Я чувствую себя на удивление здоровым.
– Лечение почти всегда оказывается успешным.
Билли ухмыльнулся.
– Похоже на то.
К ним подошла еще одна Горничная-1.
– Чем мы можем служить вам, мистер Билли?
Билли почесал затылок. Они обе улыбались ему настолько приглашающе, что он начал сомневаться, не было ли все это продолжающимся бредом.
– А что вы можете?
– Все, что вы попросите, мистер Билли, – хором отвечали они.
– Как насчет кофе и сигары?
– Конечно, мистер Билли. Хотите, чтобы мы обе сходили за ними, или вы бы предпочли, чтобы одна из нас осталась здесь и развлекала вас?
Билли рассмеялся:
– Имеется в виду, что она будет рассказывать мне анекдоты, или ляжет со мной в постель?
– Как вы пожелаете, мистер Билли. Если одна из нас покажется вам привлекательной, мы способны оказать вам любые услуги.
– Правда?
– Конечно.
– Что ж, хорошо. Давайте так и сделаем. Одна из вас принесет мне завтрак, а другая пусть залезает ко мне.
Одна из Горничных-1 принялась стягивать свое розовое платьице, в то время как другая отправилась за едой. Билли улыбнулся в спину уходящей девушке:
– Ты тоже можешь присоединиться к нам, когда закончишь!
37.
Они были слиты, сплетены воедино, их тела яростно сталкивались друг с другом. Судорожные вздохи смешивались со стонами, их возбуждение вздымалось все выше и выше. Рив застонал, почувствовав приближение оргазма. А.А. Катто открыла глаза, и ее рука скользнула к кольцу. Рив вскрикнул: из воротника вырвались злые острые молнии, пронзившие его нервную систему. Его позвоночник выгнулся дугой, тело сотрясли неконтролируемые спазмы. А.А. Катто погрузила ногти в кожу его спины и откинулась назад с удовлетворенной улыбкой. Рив вздрогнул и потерял сознание.
38.
Она/Они плыла над плоской поверхностью, разделявшей обиталища смертных. Ее/Их энергия была истощена, и Она/Они двигалась очень медленно, но теперь, когда Она/Они была совсем рядом со стазис-источником, все должно было прийти в норму.
Смертные толпами высыпали из своих примитивных строений, глазея на странное существо, плывшее вдоль их главной улицы. Она/Они всегда находила детское любопытство смертных беспокоящим, но в сложившихся обстоятельствах его было не избежать. Стазис-источник был слишком важен для той задачи, которую Она/Они должна была осуществить.
Ею/Ими овладело чувство облегчения, когда Она/Они достигла абсолютного центра стазис-поля. Две стоящие бережно положили свою поврежденную третью в нескольких дюймах над пыльной поверхностью улицы. Неподвижная фигура покоилась в воздухе, поддерживаемая слабым голубым сиянием. Оставшиеся две выпрямились, и одна из них медленно подняла энергетический жезл.
Вокруг троичной фигуры собралась толпа смертных, но они оставались на безопасном расстоянии. Их крики и болтовня притихли, когда три фигуры окутались тускло-красным сиянием. Затем сияние стало более интенсивным и начало менять цвета вдоль по спектру, от красного к оранжевому и к желтому, и люди отступили на несколько шагов. Свет становился все ярче, вот он стал зеленым, голубым, и наконец – пронзительно-фиолетовым, почти полностью скрыв фигуры от взглядов толпы.
Небо над городком то вспыхивало, то гасло: Она/Они выкачивала из генератора неисчислимое количество энергии. Молнии сверкали в серых холмах поодаль, громовые удары сотрясали здания. В одном из окон треснуло и вылетело стекло, а дерево за последним домом вздрогнуло и рухнуло поперек дороги. Генератор выл и вибрировал, пытаясь справиться с чудовищной перегрузкой. Улицу хлестали порывы ураганного ветра, взметая пыльные смерчи. Некоторые из смертных постарше упали на колени и принялись молиться.
